Или победить. Или умереть. Юлия Владимировна Букатова

ты сегодня как-то особенно красива. Слишком. – Признался он, склоняясь ко мне, но я не дрогнула, даже ощутив на себе его тяжелое дыхание и понимая, к чему пойдет разговор дальше.

      –Я сочту это за комплемент, – сдержанно ответила я, и слова медными ударами затрезвонили на небольшой площади.

      –Я понимаю, что ты уже жаждешь развода. – Он ловко увернулся от моих слов, легко лавируя на тонком острее, по которому шел, – и я обещаю, что без претензий соглашусь на него.

      –В этом мире ничего не бывает за большое спасибо, – я ухмыльнулась, предчувствуя, что дальше улыбаться не хватит сил, – что ты хочешь?

      Диего промолчал, поднимая глаза и смотря за меня, от чего я невольно содрогнулась, и обернулась.

      В дверях одной из комнат стояла сестра Диего, низкая, худая девушка моих лет, с длинными черными волосами, которые покрывали ее, словно плед. У нее была неестественно бледная для индейца кожа, и черные, огромные глаза. Ее лавандовая сорочка покачивалась от сквозняка, гулявшего по полу, а она дико смотрела на нас, скобля меня взглядом, словно животное, и почему то мне стало не по себе.

      –Доротея, – беззлобно, но строго произнес Диего, – зайди в комнату.

      Она нахмурилась, и испуганный, дикий взгляд сменился недовольством.

      –Я сказал, зайди. – Выбивая каждую букву, обтачивая их языком, четко, ровно проговорил Диего, – живее. И дверь закрой.

      Она топнула ногой, утробно рыкнув, и резким движением маленькой руки закрыла дверь, повернув замок. Диего громко выдохнул, и кашлянул, привлекая мое внимание. Я вернула голову назад, глядя на него, и ожидая дальнейших действий, но Левиано молчал, собирая осколки слов в единое, цельное предложение, которое, казалось, уцепилось за его солнечное сплетение, и не хотело рваться наружу.

      Все так же молча, уверенно, он развернулся, и зашел в комнату, возле которой мы стояли. Я повела плечом, и последовала за ним, переступая высокий, деревянный порог, и попадая в темное пространство, сжатое четырьмя стенами ванильного цвета, и окном, зашторенным плотной стеной из лоз дикого винограда. Небольшой диван, стул, и высокий платяной шкаф в полстены, словно комната нужна была лишь для таких личных разговоров, о которых должны знать только двое.

      Дверь гулко закрылась, поддаваясь воле Диего, который помедлил, прежде чем обернулся ко мне. Я внимательно следила за каждым его движением, подозрительно осматривая диван и прикидывая, услышат ли мой крик родители, сидящие в другом конце дома.

      –Только без глупостей, – театрально выпалила я, отступая назад, и Диего усмехнулся.

      –Я дам тебе развод через месяц, но при условии, что в течение этого месяца ты хотя-бы попробуешь отнестись ко мне иначе. Если девятнадцатого июля ты не изменишь своего мнения на мой счет, я тебя отпущу.

      Я чуть склонила голову, внимательно смотря на Диего, словно через глаза хотела увидеть мотивы, но в черной радужке не было ничего, кроме белых бликов солнца, и от этого неописуемый восторг предстоящей свободы мешался с непониманием