Бумажный человек. И Уве Клюг. 1939 год. Влад Ревзин

имел склонность к твидовым пиджакам в тонкую коричневую клетку, черным зонтикам с бамбуковыми ручками, слыл англофилом. Его серое двубортное пальто казалось безупречным, а шарф тусклой расцветки надежно укрывал горло. Он вступил в местный Английский клуб, по субботам играл в бридж с такими же джентльменами в безукоризненных костюмах и бабочках в безупречно белых воротничках.

      Вокзал жил обычной жизнью.

      На перроне гуляли сквозняки.

      Сенн ждал поезда из Парижа. Времена наступали тревожные, и стоило ожидать, что Арльберг-Восточный экспресс скоро прекратит свое существование.

      Экспресс отправлялся от Кале, следовал через Париж, Базель и Цюрих, достигая Вены, Будапешта и дальше, за Белград. Он был чрезвычайно удобен для предпринимателей Центральной Европы, но последние события и активность Германии на европейском театре все более усложняли деловые коммуникации.

      Да что там говорить! Над Швейцарией витала необходимость введения продуктовых карточек: на сахар и прочее…

      Микаэль Сенн нервно вздохнул. Мир сползал в пропасть. Все это негативно влияло на бизнес, черт побери.

      Поезд появился у дальнего конца перрона в назначенное время.

      За последние десять минут народу здесь прибавилось. Парочка прохаживалась вдоль здания. Она была красива, в модном пальто, он походил на лошадь, – с длинным лицом и тонкими конечностями.

      Недалеко от входа стояли люди с чемоданами. Эти садились здесь на поезд, чтобы следовать до Белграда и дальше, с пересадкой, до Софии и Стамбула.

      Экспресс остановился, шипенье заполнило вокзал. Проводники открывали двери, выставляли деревянные подставки под ступенями, вытирали мягкими тряпочками медные поручни. Сошло совсем мало людей, – совсем мало, не то, что еще полгода назад.

      Сенну оставалось дождаться, когда его посылку с образцами ароматических спиртов выгрузят из почтового вагона, и он сможет получить ее в отделении «Internationale Post» в здании вокзала.

      Он уже было собрался войти в двери зала ожидания, когда его окликнул немолодой полный человек, – в широком плаще с квадратными пуговицами сверху донизу. Он только что сошел с поезда.

      – Господин Сенн! Микаэль! Вот так встреча! Мамма миа!

      Сенн сначала недоверчиво усмехнулся, затем его лицо озарила улыбка. Этот нос, толстая губа под ним, с игриво загнутыми усиками, как у карточного валета, – ошибиться невозможно.

      – Синьор Инсинье… Вы в Цюрихе? И не дали знать?

      – Я проездом, дорогой мой! – итальянец попытался широко распахнуть руки, но саквояж в левой, и толстый портфель, зажатый в правой руке не дали это сделать. – Проведу здесь три с половиной часа, и поеду дальше. Меня ждет семья, в Милане.

      Он колыхнул всем своим полным телом, и все-таки попытался обнять Сенна. Швейцарец осторожно уклонился. Последние пассажиры огибали их, с улыбками поглядывая на парочку.

      – Мы должны выпить по рюмочке! Или может поедем ко мне?

      Итальянец удрученно покачал головой:

      – Нельзя!