Бумажный человек. И Уве Клюг. 1939 год. Влад Ревзин

его приезд, и как надеялся Уве, давало возможность не отвечать прямо на вопросы, – почему он копается в столь болезненном деле, как сомнительная смерть австрийского футболиста и любимца публики. И всегда можно ответить, что он решил заняться популяризацией австрийского спорта.

      Само собой, надолго такой маскировки не хватит, но даст определенное время.

      Теперь, ко всему прочему, он работает на гестапо.

      Чтобы отвлечься от этой мысли, от стен квартиры, он усилием воли изменил направление размышлений. Пора систематизировать исходные данные и поставить нужные вопросы.

      Итак, утром 23 января 1939 года кумир австрийских болельщиков, футболист Маттиас Синделар был найден мёртвым в своей квартире.

      Следствие, которое проводила местная полиция не без участия крипо, тут же выдвинуло устраивающую власти версию о несчастном случае. Отравление угарным газом.

      Эта версия оказалась настолько беспомощной, что публика в нее не поверила.

      Официальное заключение таковым и осталось, но в хождение запустили другую версию. Было широко известно, что Синделар ушел из спорта в качестве демонстрации протеста против аншлюса, и превращения его родины в часть нацистской Германии. Его травили как местные «патриоты», так и представители Берлина, занявшие командные посты в стране. Это, якобы, вызвало у футболиста глубокую депрессию, с которой он не смог справиться.

      Уве аккуратно затушил сигарету в пепельнице и взял другую.

      Партийных функционеров в Берлине первые две версии устраивали. Они боялись, чтобы в головах венцев не закрепилась третья версия, – смерть Синделара стала местью нацистов. Слишком популярен был футболист.

      Миссия, к которой Клюга склонило гестапо, несомненно, была связано с этой третьей версией.

      Но в чем именно заключалась его миссия? Доказать, что это было самоубийство? Но порученное задание звучало предельно ясно, – провести расследование, собрать улики, доложить реальную картину произошедшего.

      Уве переворошил пачку газетных вырезок, нашел одну, из «Abend Wien» и прочел подпись, – Альфред Польгар.

      Статью автор написал в возвышенно-трагическом ключе:

      «Синделар следовал за городом, чьим ребёнком и чьей гордостью он был, до самой смерти. Они настолько неразрывно были связаны друг с другом, что даже были убиты вместе».

      В другой вырезке, в статье из «Fußballbote», отмечалось в той же тональности:

      «Кажется горькой иронией, что этот австриец, горячо любивший свою родину и с трудом переживший её растворение в нацистской Германии, заплатил столь высокую цену – в глазах некоторых – за оскорбление фашизма».

      Да, его здесь любили, подумал Уве…

      Без стука открылась дверь и в прихожую ввалился Шалль.

      – Ты еще не готов, дружище? Пора ехать! Негоже хозяину, то есть мне, болтаться в городе, когда вечеринка в доме, – сказал он со смехом.-Супруга не простит! Поехали, – нас ждет айсбайн и Блауфранкиш! Э, да ты не знаешь, что это за вино…

      Глава