Реликварий ветров. Избранная лирика. Александр Радашкевич

новой Андромахою к скале. Насилу уж

      дотыкалась ногой до девкиной-то морды. Потом я поняла:

      халуй треклятый тот мне улеем душистым

      представил голову и с цельным роем пчёлок,

      трясущихся на вроде как пружинках и крючках. На горе

      думочка ушла из-под лица, а мёд как раз полился…

      А впрочем будь здорова, мать. Твою я

      ласку чую. А объявлюсь, как сделаюсь здорова.

      1770-е. СПб. / 3.VIII.1981

      Москва того года

      1

      Люди стали помирать. И пошла

      такая ересь: Богородицы икона, на

      воротах в Белый город из Варварки,

      тридцать лет не слышала молебнов

      и не грелась в пламени свечей;

      порешил Христос каменьев

      град обрушить на Москву,

      да вступилась Богоматерь,

      упросив на православных

      мор трехмесячный наслать…

      Навощили,

      просмолили тут одежды лиходеям,

      душегубцам и – в фурманщики послали,

      нацепив на морды маски.

      Чтоб из окон да со снега

      москвичей бы волочили, собирали,

      согребали – дали крючья им на

      палках. Но и так не поспевали.

      Поразитель

      Фридриха Второго, что второй командовал

      столицей, бросив всё, бежит в свои деревни

      (где старик не заразился, хоть и помер ровно

      через год).

      А Москва молилась и пустела,

      а потом, уставши вымирать,

      загуляла, грабила, зверела и, поднявшись

      с воем на дыбы, затоптала в снег

      багровый своего архиерея.

      2

      И вот, герой на смену беглецу,

      явился генерал П.Д. Еропкин!

      Два дня с седла он не слезает,

      гоняет холостыми, пуляет боевыми и

      бунт примерно усмиряет. А там, глядишь,

      и нет чумы…

      Москвы начальником,

      с андреевской звездою на кафтане,

      его сажает мудрая Фелица и спрашивает так:

      «Скажи ещё, чего желаешь. Крестьян – так

      тысячи четыре?.. Долги отдам за все пиры…»

      Еропкин ей, с поклоном: «Нет, Государыня, довольно

      и прежнего с меня. И статочное ль дело,

      коль мы начнём должать, чтоб, матушка,

      за нас тебе платить?!»

      Тогда Екатерина

      святой Екатерины звезду послала с лентой

      Еропкиной, жене.

      Как все орлы златого века,

      Еропкин пудрился, носил пучок, причёсан

      бывал в три локона. Еропкин был стрелок:

      стрелою яблоко у отроча снимал

      с затылка. С крестьян же брал своих

      оброку двух рублей не боле. Собой красавец

      и силач он был в лета младые. А умер сразу,

      как заснул, не поджидая часа рокового:

      он лбом расплющил табакерку,

      три пульки отыгравши в рокамболь.

      1771. Москва / 14.IX.1981

      Спор

      Императрица Елисавета, которую тошнило

      от масла постного и яблочного духу

      (сиречь запретного плода), которая в балах

      являлась ловким