Дочери Темперанс Хоббс. Кэтрин Хоу

глаза и ночи близости являлись доказательствами того, что случившееся летом 1991 года произошло по-настоящему. Если бы не присутствие Сэма рядом, Конни бы притворилась, что тогда она испытывала галлюцинации, вызванные тяжелым потрясением и гипоксией.

      Когда осенью 1991 года Конни благополучно вернулась в Кембридж, чтобы продолжить учебу в аспирантуре и дописывать диссертацию, Грейс резко передумала продавать бабушкин дом. Собрав свои травы, книги о рейки[12] и целебных кристаллах, она покинула Санта-Фе и направилась в семейное имение. Отмыв окна от грязи, мать засеяла сад цветами и чудесно зажила в месте, способном очистить чакры и карму любого. На самом деле оказалось, что любителей подобной жизни куда больше, чем Конни предполагала.

      Арло пробрался сквозь прутья изгороди, и Конни услышала женский голос:

      – Ах, кто это у нас здесь такой! А хозяйку с собой привел?

      Конни взялась за ржавую задвижку.

      – Привет, мама!

      Сад за живой изгородью хоть пребывал в зимней спячке, выглядел весьма ухоженно. Извилистая тропка, выложенная каменными плитами, вела до двери дома. По обе ее стороны высились посеревшие от холода кустики шалфея, тимьяна, розмарина и лаванды. Вместо зеленой травы из земли торчали стебли многолетних растений и разлагающиеся останки однолетних. Стебли спаржи шелестели на ветру, а вдалеке, у самого дома, ждали наступления весны засохшая помидорная ботва, корявые корни белладонны, белены и гвоздик. Над головой переплетались виноградные лозы, затеняя территорию сада. Странно, но воздух внутри был не таким ледяным, как снаружи.

      Под ольхой, в очках для чтения, огромных ботинках LL Bean и шерстяном пончо, стояла на цыпочках Грейс Гудвин и тянулась к птичьей клетке, чтобы заложить в нее корм.

      – Здравствуй, дорогая! – воскликнула она, закрепила кормушку на прутьях клетки, обтерла ладони о джинсы и через ряды стеблей направилась к каменной тропке. – Как доехала? Ужасно, наверное?

      Конни двинулась к Грейс через сонный сад и заключила ее в неловкие объятия.

      – Да нет, вполне неплохо, – ответила она матери, вдыхая запах детской присыпки, лаванды и пачули.

      Мать неожиданно для Конни напряглась, и та, смутившись, отстранилась.

      Грейс заглянула в глаза дочери. Что-то странное было в этом взгляде, но Конни не могла понять что именно. Неужели обиделась, что дочь так долго ее не навещала? Но ведь мама знает о ее загруженности. И в конце концов, важно то, что на данный момент она здесь. Приветливая улыбка Конни сменилась неуверенной. Грейс взяла Конни за руки, развела их по сторонам и принялась с любопытством разглядывать с ног до головы, словно оценивала, хорошо ли на ней сидит новая школьная форма.

      – Что такое? – недоумевая, спросила Конни.

      Грейс опустила руки дочки и взяла ее лицо в ладони. Глаза матери были такими же бледно-голубыми, как и у Конни, а зимой, казалось, светлели еще сильнее, как и все вокруг.

      – Просто я так рада, что

12

Вид нетрадиционной восточной медицины.