Зависимые от жизни. Ирина Говоруха

не умеющим сидеть тихо. Вообще не умеющим сидеть. Его глаза находились в постоянном движении, и было непонятно, то ли они косят, то ли пытаются увидеть происходящее за спиной. Он постоянно вскакивал, хватал карандаши или мяч, выбегал без спроса во двор, за калитку, зажав в ладошках мокрый сахарный хлеб или большой медовый пряник. Он рисовал на полу строительную технику, а потом разгонялся и выходил на плинтуса и на обои. Дружил со старшими ребятами и серьезно занимался спортом. Бегал быстрее всех, отжимался и играл в большой теннис с отцом. У него даже было две ракетки: одна старая с правильной площадью струнной поверхности и весом одиннадцать унций, а вторая – с треснувшей, густо обмотанной синей изолентой, ручкой. И очень скоро в маленьком провинциальном городке ему стало тесно.

      На небольшом клочке земли проживало всего около четырнадцати тысяч жителей, и казалось, что каждого из них он знает в лицо. Знает, кто из какой квартиры и в какое пальто облачается по осени. Кто телятину, а кто только свинину покупает на местном рынке и когда консервирует синенькие. У кого в гостиной стоит пианино, а у кого в серванте пылится пластмассовая, почти как настоящая, машинка «Волга». Он знал, что дядя Слава увлекается поделками из старых пластинок, которые нагревает на огне и сминает широкими волнами к средине. У бабушки из первого подъезда висят самодельные шторы на кухне из старых журналов и скрепок. И каждый раз, когда мама отправляла одолжить стакан муки или щепотку соды, он старался их задеть, чтобы послушать приятное позвякивание.

      Однажды он придумал историю про то, что у его отца есть настоящий трехмачтовый корабль, типа барка времен Второй мировой войны. И что стоит он на пристани рядом с рыбацкими лодками и выброшенными водорослями-мочалками. В водорослях, если хорошенечко поискать, можно найти целые тонны янтаря. А на корабле, в огромных сундуках – множество игрушечных солдатиков, золотые литые конницы и фарфоровые куклы в кружевных капорах.

      – Врешь! – сказал семилетний Славик, у которого этим летом выпали два передних зуба. И хотя ранка уже затянулась, он по привычке постоянно лазил туда языком.

      – А вот и не вру!

      – Тогда докажи!

      Он закатал рукава рубашки, словно собираясь драться.

      И тогда Матвей решительно повел всех на пристань. Только две девочки остались во дворе. Они были слишком послушными и боялись мам. У одной все лето болело горло, и она гуляла с марлевой повязкой, от которой приторно пахло мочой, у второй была аллергия на пчелиные укусы. А Матвей смело шагал вперед, не имея ни малейшего понятия, где эта пристань находится. Его манил мираж судна с прямыми парусами на всех мачтах и богатство, спрятанное в отдельной каюте капитана. И он по ходу, натягивая тесьму подтяжек, продолжал рассказ:

      – На самой нижней палубе находятся матросские кубрики. Там темно, пахнет шерстью и потом. Туда заходить не следует. А вот у капитана все по-другому. В кабинете – целых два глобуса, в ящиках стола – настоящие кавалерийские пистолеты,