Зависимые от жизни. Ирина Говоруха

ь щедро, словно из ведра, а потом отражалось в зеркалах-псише1. Старый снег полностью исчез, и распустились тюльпаны – красные с кровью и белые с бахромой.

      Отовсюду вкусно пахло блинчиками на кислом молоке и свиными шашлыками, влажным черноземом и березовым дымом. А еще ароматами, которые не сможет собрать в один флакон даже самый искусный парфюмер: горчинкой каучуковых одуванчиков, молодой, еще без ампульных волосков, крапивой и крепким пыреем.

      На каждом углу уже продавались перевязанные капроновой ниткой ландыши, венки из искусственных цветов и березовый сок, заправленный жареной пшеницей и изюмом. Рассада помидор, посадочный лук-севок и кусты анютиных глазок. В листьях клубники прятались майские жуки. Бездомные собаки целыми днями лежали на асфальте, прогревая свои тощие бока. Ветра гоняли обертки, проездные талоны и пустые пивные банки. И постоянно хотелось спать, возможно из-за весеннего авитаминоза.

      Близились длинные майские выходные. Однообразные и растянутые, словно сыромятная кожа для тетивы. А еще Белтейн – кельтский праздник начала лета, время невероятной силы. Когда-то в этот день люди посыпали дороги и подоконники лепестками примул и старались обходиться без ножей. К вечеру проводили скот между двумя главными кострами, сложенными из девяти пород дерева. Но самое пикантное – в этот день можно было заниматься любовью с тем, кого выберет тело. И люди уходили в лес, а утром возвращались с ветками старого боярышника, руки после которого стойко пахли селедочным рассолом и мокрой собакой.

      С началом тепла я всегда делала ревизию гардероба. Стаскивала с верхних полок летние платья и Т-юбки, приглаживала рукой цветочный шелк и даже без особой примерки складывала одежду в открытые шкафы. Мой вес не менялся в течение десяти лет и колебался между сорока девятью и пятьюдесятью килограммами. Поэтому на весах ведьм, которые до сих пор хранятся в старинном городке Аудеватер в провинции южной Голландии, мне бы никогда не выдали пожизненный сертификат невиновности. И я бы попала в 80% клейменных за легкую хитрость, лунные практики и дар сексуального обольщения.

      В коридоре уже стояли синие и оранжевые балетки, на балконе досыхали любимые плащи и шарфы-капюшоны. Волосы потихоньку привыкали к кардинально измененному цвету – что-то между ржавчиной и жженым апельсином. И почти стерлись из памяти несколько странных свиданий, покорно бредущих друг за другом, словно верблюды по Дороге благовоний2. Три свидания и три мужчины, претендующие на мои мысли и тело. Непохожие по внешним данным, темпераменту и характеру, словно жители разных миров. Каждый со своим оттенком эмали, своим лоском и харизмой. А еще со своими особыми феромонами, напоминающими груши зимних сортов.

      Первый ухажер оказался красавчиком с высеченным, словно из камня, профилем. Его лицо и тело состояло из одних углов: подбородок, нос, скулы, угол плеча и дуга колена. Во взгляде проскальзывало что-то орлиное и слишком решительное. Он бежал за мной от магазина игрушек, спотыкаясь и переругиваясь с прохожими. Выскакивал вперед на полшага и опять оказывался за спиной, чтобы затянуть пряжку сандалии. Заискивающе просил телефон и пытался в первые секунды общения уложить все свои плюсы – давно разведен, взрослый сын живет в Штатах, а гражданский брак далеко в прошлом.

      Антон работал в фитнес-клубе барменом, исключительно в ночные смены.

      – А кто тренируется в такое время?

      – Когда как. В среднем, один-два человека.

      – Тогда зачем работать?

      Антон пожал плечами, откусил яблоко и переключился на тему правильного питания. Он с удовольствием делился рецептами фитнес-коктейлей и напитков здоровья из простокваши, свекольного сока и шпината. Рассказывал, как правильно высчитать калории и накачать рельефные мышцы живота, икроножные и ягодичные. И как лучше их потом подчеркнуть. Желательно – приталенными рубашками и зауженными брюками.

      Он редко брился, регулярно увлажнял руки и пользовался маслом кананги, считая, что ни один одеколон не сравнится с этим афродизиаком. Только его кожа обыгрывала масло по-своему. Она навязчиво источала яркие ноты засахаренного варенья и приторных цветов, типа садовых лилий и душистого горошка.

      Его левая рука была перевязана плотной красной ниткой. Там же болтались браслеты-обереги от сглаза с черными магическими агатами. Они напоминали комбоскини – четки, которые вряд ли плели афонские монахи с сорока молитвами. Образ завершали мужские бусы с амулетами Пасифик3 и Кханда4.

      На странице в «Одноклассниках» он значился как Антон Ягужинский. В альбоме красовалось пятьсот семьдесят пять фотографий.

      – Почему Ягужинский?

      – Хорошо звучит.

      Я так и не узнала его настоящую фамилию. Все фото были однотипными, скучными и профессиональными. Антон в коротком шерстяном пальто от Armani. В вязаной шапке и горнолыжном комбинезоне. В черной рубашке, джинсовых шортах-стрейч и бейсболке. В деловом костюме, пляжном халате и просто в плавках. В рваной майке, зеленом кардигане от Ральфа Лорена

1

Псише – старинное зеркало для гардеробных комнат с шарнирным креплением, которое позволяло менять угол наклона.

2

Дорога благовоний – торговый путь, по которому доставлялись благовония: ладан, смирна и африканские специи.

3

Пасифик – защитный амулет. Способствует укреплению духа, защищает от нечисти, агрессии и сглаза.

4

Кханда – символ сикхизма, самостоятельной религии в среде индуизма и ислама, в которой почитают единого Бога, имя которого никому не известно. Восьмая по численности религия в мире.