Стихотворения. Сергей Гандлевский

* *

      Еще далеко мне до патриарха,

      Еще не время, заявляясь в гости,

      Пугать подростков выморочным басом:

      “Давно ль я на руках тебя носил?!”

      Но в целом траектория движенья,

      Берущего начало у дверей

      Роддома имени Грауэрмана,

      Сквозь анфиладу прочих помещений,

      Которые впотьмах я проходил,

      Нашаривая тайный выключатель,

      Чтоб светом озарить свое хозяйство,

      Становится ясна.

      Вот мое детство

      Размахивает музыкальной папкой,

      В пинг-понг играет отрочество, юность

      Витийствует, а молодость моя,

      Любимая, как детство, потеряла

      Счет легким километрам дивных странствий.

      Вот годы, прожитые в четырех

      Стенах московского алкоголизма.

      Сидели, пили, пели хоровую —

      Река, разлука, мать сыра земля.

      Но ты зеваешь: “Мол, у этой песни

      Припев какой-то скучный…” – Почему?

      Совсем не скучный, он традиционный.

      Вдоль вереницы зданий станционных

      С дурашливым щенком на поводке

      Под зонтиком в пальто демисезонных

      Мы вышли наконец к Москва-реке.

      Вот здесь и поживем. Совсем пустая

      Профессорская дача в шесть окон.

      Крапивница, капризно приседая,

      Пропархивает наискось балкон.

      А завтра из ведра возле колодца

      Уже оцепенелая вода

      Обрушится к ногам и обернется

      Цилиндром изумительного льда.

      А послезавтра изгородь, дрова,

      Террасу заштрихует дождик частый.

      Под старым рукомойником трава

      Заляпана зубною пастой.

      Нет-нет да и проглянет синева,

      И песня не кончается.

      В припеве

      Мы движемся к суровой переправе.

      Смеркается. Сквозит, как на плацу.

      Взмывают чайки с оголенной суши.

      Живая речь уходит в хрипотцу

      Грамзаписи. Щенок развесил уши —

      His master’s voice.

      Беда не велика.

      Поговорим, покурим, выпьем чаю.

      Пора ложиться. Мне наверняка

      Опять приснится хмурая, большая,

      Наверное, великая река.

      1980

      IV

      * * *

      Самосуд неожиданной зрелости,

      Это зрелище средней руки

      Лишено общепризнанной прелести —

      Выйти на берег тихой реки,

      Рефлектируя в рифму. Молчание

      Речь мою караулит давно.

      Бархударов, Крючков и компания —

      Разве это нам свыше дано!

      Есть обычай у русской поэзии

      С отвращением бить зеркала

      Или прятать кухонное лезвие

      В ящик письменного стола.

      Дядя в шляпе, испачканной голубем,

      Отразился в трофейном трюмо.

      Не мори меня творческим голодом,

      Так оно получилось само.

      Было вроде кораблика, ялика,

      Воробья на пустом гамаке.

      Это облако? Нет, это яблоко.

      Это азбука в женской руке.

      Это