Стихотворения. Сергей Гандлевский

безропотно пеленки, нищету,

      Пренебрежение. Купи брошюру Спока,

      Читай ее себе, Лауре и коту.

      За окнами октябрь. Вокруг приметы быта:

      Будильник, шифоньер, в кастрюле пять яиц.

      На письменном столе лежит “Бхагаватгита” —

      За месяц я прочел четырнадцать страниц.

      Там есть один мотив: сердечная тревога

      Боится творчества и ладит с суетой.

      Для счастья нужен мир – казалось бы, немного.

      Но если мира нет, то счастье – звук пустой.

      Поэтому твори. Немало причинила

      Жизнь всякого, да мы и сами хороши.

      Но были же любовь и бледные чернила

      Карельской заводи… Пожалуйста, пиши

      С оказией и без. Целуй семейство пылко.

      Быть может, в будущем – далеко-далеко

      Сойдемся запросто, откупорим бутылку —

      Два старых болтуна, но дышится легко.

      1982

      * * *

      Растроганно прислушиваться к лаю,

      Чириканью и кваканью, когда

      В саду горит прекрасная звезда,

      Названия которой я не знаю.

      Смотреть, стирая робу, как вода

      Наматывает водоросль на сваю,

      По отмели рассеивает стаю

      Мальков и раздувает невода.

      Грядущей жизнью, прошлой, настоящей,

      Неярко озарен любой пустяк —

      Порхающий, желтеющий, журчащий, —

      Любую ерунду берешь на веру.

      Не надрывай мне сердце, я и так

      С годами стал чувствителен не в меру.

      1986

      * * *

      Ай да сирень в этом мае! Выпуклокрупные гроздья

      Валят плетни в деревнях, а на Бульварном кольце

      Тронут лицо в темноте – душемутительный запах.

      Сердце рукою сдави, восвояси иди, как слепой.

      Здесь на бульварах впервой

      повстречался мне голый дошкольник,

      Лучник с лукавым лицом; изрядно стреляет малец!

      Много воды утекло. Старая только заноза

      В мякоти чудом цела. Думаю, это пройдет.

      Поутру здесь я сидел нога на ногу гордо у входа

      В мрачную пропасть метро с ветвью сирени в руках.

      Кольца пускал из ноздрей, пил в час пик газировку,

      Улыбнулся и рек согражданам в сердце своем:

      “Дурни, куда вы толпой? Олухи, мне девятнадцать.

      Сроду нигде не служил, не собираюсь и впредь.

      Знаете тайну мою? Моей вы не знаете тайны:

      Ночь я провел у Лаисы. Виктор Зоилыч рогат”.

      1984

      * * *

      Весной, проездом, в городе чужом,

      В урочный час – расхожая морока.

      Как водоросль громадная во мгле,

      Шевелится пирамидальный тополь.

      Мое почтение, приятель, мне

      Сдается, издавна один и тот же

      Высокий призрак в молодой листве

      В часы свиданий бодрствовал поодаль.

      И ночь везде была одна и та же:

      Окраина, коробки новостроек,

      Цикада, крупный изумруд такси,

      Окно в хитросплетеньях винограда,

      Свет пыльной голой лампочки над дверью.

      Однако перемены налицо,

      То