Повесть о зеленоглазом олене. Дарья Шатилова

быть собой и разбираться в людях. Книги утешают, принимают в объятия любого, у кого есть хоть какая-то цель…

      Вот уже на уроке шуршат тетради, а я не могу выкинуть сон из головы. На контрольной я получаю целую горсть разных ответов к одной и той же задаче, оставляю самый неправдоподобный из них, а верным ответом как раз и является самый простой.

      ГЛАВА 6. БОЛЬШАЯ ПЕРЕМЕНА

      Каждое утро я жду, когда родители уйдут на работу, потому что кажется, что они, собранные и одетые, пристально всматриваются в изменения, происходящие во мне. Они замечают единственный вскочивший прыщ, мешки под глазами, узелки в волосах. Замолкают и смотрят, как я с лохмами на голове преодолеваю расстояние от своей комнаты к ванной, с интересом селекционеров, которые вывели новый вид мушки-дрозофилы и теперь не знают, представляет ли он ценность для науки.

      Вьюжная темнота, спутник колымского утра, поджидает школьников за окном. Поэтому, когда наступает ночь,я еще больше наслаждаюсь книгой и ощущением: «Но сейчас-то тепло!». Тепло и интересно под лампой, на часах два ночи, ложка воткнута в банку вареной сгущенки, аристократическая красавица Луиза навещает раненого мустангера в лесном бунгало, но на подходе встречает его подругу Исидору простых кровей, и между ними завязывается утонченная перепалка. Луиза бросает смуглой и грубоватой Исидоре: «Если хочешь, забирай его себе!». Беспощаден жар техасской прерии. Сгущенка улетучивается из банки.

      Читая, я знаю, что утром буду проклинать «Всадника без головы», а заодно и свой нестойкий характер. Среди издевающегося кафеля холодной ванной перед зеркалом, смотря в свои заплывшие глаза, обещаю себе сию же секунду начать новую жизнь, полную хорошего сна, зарядки, геркулесовых хлопьев, идеально собранного в школу рюкзака, на дне которого нет ни одного обгрызенного карандаша, жизнь, полную правильно выполненных заданий…

      Но пришла декабрьская ночь, в которую мне не суждено сомкнуть глаз.

      В окно раздается слабый ритмичный стук. «Сосед чудит, на бутылку собирает», – думаю я, бегая глазами по строкам. Стук звучит упорнее.

      Я заворачиваюсь в плед и открываю форточку, встав босиком на подоконник. В техасскую прерию врывается вьюга.

      – Я здесь! Тебе отсюда слышно? – снизу шепотом кричит Ксюша, – У меня нет времени!

      Она стоит вплотную к дому в рискованной близости от желтых сугробов, облюбованных бездомными лайками для территориальных споров. Поодаль я различаю силуэт тёти Нины и слышу ее попытки скрыть смех.

      – Мама, иди домой! – командует Ксю, – Иначе я ей ничего не скажу.

      Тётя Нина неохотно, давя смешки, идет в подъезд.

      – Танцуй, короче. Он тебя любит, – выпаливает Ксюша и отбрасывает ветку, которой стучала в форточку.

      Вместо того чтобы задавать романтические вопросы, столпившиеся в сумбуре сонной головы, я оглядываюсь на комнату – не вошел ли кто на стук.

      – Тётя Нина в курсе? – в ужасе шепчу я сквозь вьюгу, как будто сказанное