Белокурый. Засветло вернуться домой. Илона Якимова

хотите вы сказать?

      Шотландский посол все-таки снизошел до того, чтоб навестить шотландского же изгнанника в Сент-Джайлсе.

      – От герцога Сомерсета, да.

      Они помолчали.

      – Есть небольшая вероятность, – наконец высказался Хепберн, – что он прислушается к голосу Церкви. Гардинер прямо против дальнейшей войны с нами, предлагая оставить этот подвиг мальчику Эдуарду, когда подрастет. Но мое мнение таково, что Сеймур не остановится.

      – Отчего же?

      – Ну… столько средств растрачено на принуждение к браку, что, кажется, стоит плеснуть еще чуть-чуть крови – и мы согласимся. А если он отступит сейчас, то потеряет и выгоды всех предшествующих разрушений, свершенных его рукой.

      – Да. Он уже сказал нам, что мир не будет подписан, пока он не включает брак королевы.

      – Вот. Так что ждите новых бедствий не позже лета…

      – Крайне скверно! Еще и с тем, что пиратство, – Оттербурн поднял проницательный взгляд на собеседника, – все продолжается, ваша милость. С чего бы то, когда вас в причастности уже не заподозришь, а на бумаге у нас с Нижними землями мир? Де Сельв третьего дня так и спросил меня – не боимся ли мы новой войны с Фландрией? Что же мне отвечать де Сельву?

      Граф пожал плечами, по лицу его трудно было понять, о чем он размышляет:

      – Адресуйте его ко мне. Или говорите прямо, что войны с Фландрией мы не опасаемся.

      Должность лорда-адмирала Шотландии номинально пустовала, однако ясно было, что Босуэлл способен руководить своими пиратами и из английского Бервика, только захоти он вернуться сердцем к отвергнувшей его королеве-матери. Морские экспедиции везунчика Бартона создавали чиновникам Адмиралтейства немало проблем.

      – Что с Сент-Эндрюсом? – спросил тем временем Босуэлл. – Удалось вызволить тело покойного кардинала Битона? Или живого наследника регента?

      – Нет… все еще нет. Его светлость регент писал в Рим об отпущении грехов сидельцам, так он намерен бескровно освободить сына. И осада всё продолжается. Джон Нокс поливает грязью королеву-мать, сидя в заточении вместе с Норманом Лесли…

      – Никогда не любил людей, искренне убежденных… все это скверно, Оттербурн, не находите? Эти парни в Сент-Эндрюсе – нож в нашей спине, ибо если они откроют с моря доступ в замок сассенахам…

      И если я открою им Долину, думал он тем временем.

      – Какое счастье, ваша милость, видеть в вас человека столь разумного вдали от суетного и тщеславного двора.

      Босуэлл хмыкнул:

      – Здешний двор не менее суетен и тщеславен, как вы могли уже заметить, мастер Оттербурн. Но я бы с охотой променял здешний на тот, кабы в этом была для меня хоть какая-то выгода.

      Выгода! Это уже было близко и понятно эдинбургскому провосту, и он отозвался мгновенно:

      – Но ведь вы близки к Сеймуру, ваша милость, могли бы замолвить ему пару слов. За смягчение условий договора