Выжившим. Евгения Мелемина

«к вам» и извинение.

      – О да, – сказал Томми. – В настольный теннис. У меня неплохо получалось, но не настолько хорошо, как вы играете.

      Да чтоб ты подавился своим языком, Томми. Что с тобой случилось?

      – Настольный теннис, да? – повторил Хогарт, вынимая из шкафчика хрустнувший бумажный пакет.

      – Ага, – ответил Томми. – Маленький мячик и ракетки.

      – Интересно, – сказал Хогарт, захлопнул шкафчик, развернулся и пошел по направлению к столовой.

      – Ты идешь обедать? – спросила Карла, дернув Томми за руку. Откуда она взялась и как давно стояла рядом, Томми не знал.

      Томми глянул на часы.

      – Иду. У меня полчаса до репетиции.

      – Ну так быстрее.

      Томми и Карла сели за угловой столик, треснутый посередине. Это было обычное место их троицы, но сегодня не хватало Алекса – он отравился.

      – Никотином, – сообщила Карла, гоняя по пластиковой тарелке кочанчик брокколи. – Выкурил почти две пачки, его еще вчера тошнило со страшной силой.

      Значит, не было для них никакой постели. Или была, и Карла пытается это скрыть?

      – Боже, сюда идет Моран, – шепнула Карла. – Томми, я тебя прошу…

      Берт Моран остановился возле Томми, сгреб его обеими руками и заорал:

      – Ты т-а-ак вырос, миленький! Вчера еще я видел тебя вот таким крошкой! Вот таким крошкой с двумя длинными ушками! Тебя звали Пиппи и ты рассказывал, как подглядываешь у дверей женской раздевалки!

      Он потрепал Томми по голове и словно от избытка чувств ударил его ладонью по затылку. Томми еле успел подставить руку – иначе впечатался бы носом в свою тарелку, прямо в картошку фри, густо залитую кетчупом.

      Ломтики картошки прилипли к локтю.

      – Кушай, – ласково сказал Берт. – Кушай, детка.

      Все привыкли к развлечениям Берта – он давным-давно выбрал Томми своей мишенью, и следил буквально за каждым его шагом, вычитывал его блоги и все интервью – черпал информацию для шуток.

      Привыкли, но каждый раз смеялись. Берт, огромный и нескладный, грузное тело на коротких ногах, почти мультяшный злодей, шутил не смешно, но Томми каждый раз так нервничал и так отчаянно краснел, что шоу никому не надоедало.

      – Ну что ты, маленький? – участливо спросил Моран. – Соус размазался? Не переживай, у меня есть еще.

      Он поставил обе руки на стол, наклонился и пустил длинную густую нитку слюны в тарелку Томми. Прямо на горку картошки.

      – Приятного аппетита.

      – Тише, Томми, тише, – шипела Карла и сжимала колено Томми под столом.

      Гвоздь программы – взбешенный Томми, жалкий Томми, Томми в поисках справедливости.

      Эти припадки случались с ним все реже, но их по-прежнему напряженно ждали.

      Томми терял контроль, вскакивал и начинал метаться от стола к столу, выкрикивая бессвязные воззвания против школьного террора: он срывался в хрипоту, краснел и превращался в загнанное животное, повсюду ища поддержки и повсюду встречая