Волчий Сват. Евгений Кулькин

что-то говорила Мордяку, то и дело прикладывала свою голову к его плечу, и Клюхе казалось, что сердце вот-вот вылетит из его груди.

      И в этот самый момент он увидел, как собачонка, которая вырывалась из рук стоящего с ними рядом старичка, неожиданно обрела свободу и, прежде чем он сумел ее схватить, оттолкнувшись, вспрыгнула на проплывающую рядом льдину.

      – Зося, назад! – завопил старичок, повторяя движение, которое позволило собачонке оказаться на льдине, а в его исполнении вызывающее только снисходительную улыбку у тех, кто это видел. Он конечно же не мог так же легко вспрыгнуть на льдину.

      Клюхе не было так жалко собачонку, чтобы рисковать жизнью. Но он, угребисто подбежав к берегу, тем не менее сделал стремительный выброс тела и, одновременно бузнувшись руками и коленками, оказался на соседней льдине, рядом с которой скулежно выюливала собачонка.

      – Зося! Зося! Зося! – полоумно звал старик.

      И тут к его зову пристали еще два голоса:

      – Коля! – кричала Марина.

      – Клюха! – вторил ей Перфишка.

      Изловчившись, он вспрыгнул на ту льдину, на которой находилась собачонка. А она, воспользовавшись тем, что та проплывала совсем близко, переметнулась на другую, уже дальше от берега плывущую льдину.

      И Клюха последовал за нею. С той разницей, что ему пришлось прыгать намного дальше, чем ей, потому как, столкнувшись, льдины стремительно стали расходиться. Теперь от берега они находились уже метров за тридцать.

      – Кутя! Кутя! – позвал Клюха собачонку, протягивая к ней руки.

      Но та решительно увернулась и, добежав до края льдины, прыгнула на следующую. И опять на ту, что уводила от берега.

      А вокруг шло стозвонство и тресево, в котором едва угадывались три голоса, два, звавшие его, и один, окликавший собачонку.

      И Клюхой овладел азарт. Ему хотелось во что бы то ни стало поймать собачонку и притаранить ее на берег. Чем не только утешить старичка, но и показать Марине, какой он смелый и благородный, не в пример Мордяку, который кроме «клюханья» ничего не сделал, чтобы спасти их обоих.

      Тыкнувшись в крошево, в которое превратилась льдинка, нечаянно бузнувшаяся об их чуть ли не айсбергный сколок, собачонка – сама, – восскулив, кинулась к ногам Клюхи и, дрожа, позволила взять себя на руки.

      А на берегу на тот час собралось уймище народу. Все со скоростью течения шли за льдиной, на которой плыли Клюха и собачонка. А чистая вода между ними и берегом все расширялась и расширялась.

      И тут Клюха увидел пожарную машину. Она стремительно приближалась к тому месту, где стояла толпа, и, тревожно гуднув, остановилась у самой кромки воды.

      Выскочившие из ее чрева пожарные высмыкнули откуда-то стычные лестницы и, соединив их друг с другом, попытались достать до льдины, на которой плыл Клюха с дрожащей и взвизгивающей у него на руках собачонкой.

      Когда третья попытка не увенчалась тем, что от нее ждали, на лестницу с веревкой, обвязанной вокруг тела, ступил пожарный и на четвереньках стал подбираться к самому