Волчий Сват. Евгений Кулькин

Потому, впутав свою фигуру в чащобку хотя и голых, но споро росших кустов, он стал наблюдать за подъездом Охлобыстиных. Первым среди множества входящих и выходящих туда-сюда незнакомцев вывернулся из него, как белесь на стреме реки, весь этакий лоснящийся Богдан Демьяныч. Держа врастопырку свои толстые пальцы и увальневато шагая без согласования с махом рук, он добрел до обочины, где его, чуть прифыркивая фиолетовым дымком, ждал автомобиль. Торжественно погрузясь в его чрево, он отбыл. И почти следом же за ним из подъезда выковыляла Капитолина Феофановна. Она постояла, поглядела то в одну, то в другую сторону, потом вскинула взор вверх, туда, где был их балкон, и качающейся походкой, как всегда ходила, по-утиному, двинулась, видимо, в магазин.

      Клюху подмыло немедленно взбежатъ к ним на этаж и застать Марину одну. И он, видимо так бы и сделал, если бы сзади не услышал знакомый, вызывающий уже у него вздрог голос:

      – Кого же это ты тут пасешь?

      Перфишка улыбался, и во рту у него померцивала, явно недавно вставленная фикса.

      – Никого я не пасу, – угрюмо ответил Клюха. И поинтересовался: – Сколько я тебе должен?

      – Ого! – воскликнул Мордяк. – Да ты, оказывается, зря время не теряешь! – И вопросил: – Хавира, что ли, тут чалится?

      – Не твое дело! – буркнул Клюха. – Так сколько?

      – А у меня знаешь, – закуражился Перфишка, – как стаж за время войны – один к пяти идет.

      – Ты мне скажи сколько? – уже озлел Клюха. – Чего тянешь?

      – Ну по твоей бедности давай кусок. Только напервак скажи, где ты амазонские залежи хапнул?

      Клюха молча отсчитал ему сто рублей.

      – О! У нас тут ростовщик новый появился!

      Этот голос не просто ожег, он током пронесся по всему его существу, потому как принадлежал Марине.

      Она чуть подвирюхливалась на каблучках своих сапожек.

      – Что тут, – спросила, – торг идет или прозаическая расплата за прежние грехи?

      Она, как всегда, поигрывала ямочками на щеках. А Клюха чувствовал себя так, словно с него вмиг сдрючили всю одёжу, а руки привязали к спине, чтобы он ничем не мог прикрыть свой срам.

      – Я смотрю, – сказала она, – разговорчивость ваша ушла в счет.

      И тут, как это всегда делал, когда появлялась в клубе свежая девка, как-то по-особому, с веерным потягом верхней губы, заоскалялся Перфишка.

      – Это я, – сказал, – плату с Клюхи беру за то, что он, – Перфишка кивнул на куст, – все почки с лозины пообъел.

      – Во-первых, – назидательно начала Марина, – он не Клюха, а Коля, а во-вторых, это не лоза, как вы утверждаете, а акация. – И она уточнила: – Причем желтая.

      – Ай! Ай! Ай! – зазловредствовал Перфишка. – За желтую надо бы взять больше.

      Он высмыкнулся поперед Клюхи и дурашливо вопросил:

      – Разрешите доложить?

      Марина всхохотнула.

      – Так вот, во-первых, о том, что он Колька, знает только старый ворчун паспорт. Погоди, погоди! Да у него же его нету. Он, так сказать,