Волчий Сват. Евгений Кулькин

вдруг перестал плакать Клюха.

      – Да та, в первый класс которой ты чуть было не ступил.

      – Что вы имеете в виду?

      – Мы же знаем, как тебя пытались затянуть в свою компанию Копченый с Парашей.

      – Вам и это известно? – вырвалось у Клюхи.

      – Представь себе.

      Он посидел какое-то время молча, уже не плача и даже не всхлипывая, и вдруг спросил:

      – А за что же вы сами сидели?

      Ежков мелко – как рассыпал на порог просо – расхохотался.

      – Молодец, Коля! – воскликнул он, отсмеявшись. – Подловил ты меня, что называется, за язык и глубже. Сроду я не сидел. Это я тебя проверял, знаешь ли ты то заведение, мимо которого мы идем. Оказалось, понятия не имеешь.

      – А Марфутка, это ваша жена? – осторожно полюбопытничал Клюха.

      И Ежков снова всхохотнул:

      – Нет, сотрудница.

      Клюха не стал уточнять, кем именно она работает, а спросил о другом:

      – А тут кто живет?

      – Михеич.

      – А куда же он тогда ушел?

      – У родичей пока поживет. А ты, как тебе, наверно, уже стало ясно, тут какое-то время перебудешь.

      Клюха кивнул на фотографии девиц:

      – Откуда они у Михеича?

      – На это мы их сюда подсунули.

      – Зачем?

      – Чтобы тебе одному скучно не было.

      – А если честно?

      – Думали, что ты их распространяешь.

      Клюха длинно, без притайки, вздохнул и произнес:

      – Никогда не думал, что я так густо обложен флажками.

      И в это время, наделав небольшой гомонок в чуланчике, что окорячивал дверь в каморку, на пороге возник здоровенный сержант.

      – Товарищ капитан! – гаркнул он, обращаясь к Ежкову.

      Климентий Федосеич чуть передернулся по плечам и быстро спросил:

      – Что у вас, Заболотский?

      – Какой-то гражданин вас требует.

      – Пусть войдет! – махнул рукой Ежков и обратился к Клюхе: – Как это говорится: «Не бойся умного врага, опасайся дурака-друга». Я капитан Шатерников, а вот, что Климентий Федосеич, это точно. По правде говоря, не хотели открываться, что впрямую занимаемся тобой.

      И прежде чем Клюха успел на все это как-то отреагировать, у него появилась возможность удивиться и еще раз, потому как вослед за сержантом в камору протиснулся не кто иной, как Евгений Константинович Томилин, который с порога продекламировал:

      – Бежать, бежать быстрее лани из этой долбаной Елани!

      – Но я же вовсе не из Елани, – с улыбкой возразил Клюха.

      – Ну, раз такая красивая рифма не получается, тогда пусть будет так: «Бежать, бежать не ради славы, из богом проклятой Дубравы».

      Он подошел и обнял Клюху.

      – Ну что, капитан, – обратился он к Шатерникову, – шатер у нас есть, шамовку шофер принесет, так что, наверно: «Гут бай с кисточкой!»

      Это «с кисточкой» несколько покоробило, напомнив Перфишку, но не сбило с ликующего настроения, которое охватило Клюху с первой же секунды, как он увидел Томилина.

      – А ты знаешь, –