Полёт шмеля. Анатолий Курчаткин

уехать. А мать, наверно, возражает. Зачем ей в Польшу. И Вике незачем. И Жанке тоже. Он хочет, а она нет, вот они и ссорятся. Раньше нельзя было уехать, а теперь можно. Помнишь, он говорил, что теперь можно и его выпустят?

      – А почему это вдруг раньше нельзя было, а теперь можно?

      – Потому что… – Лёнчик споткнулся. Он не знал, как объяснить то, что он чувствовал. Он чувствовал, что все это связано: и предночной кухонный разговор отца с матерью, и рассказ дедушки Саши о том, как был начальником милиции в Тюмени, и слова бабушки Кати, что Сталин стал культом личности, и то, что теперь Викиному отцу можно уехать обратно в Польшу, – но как связано, он не понимал.

      – Вообще ладно, все чепуха, главное вот что, – не дождавшись от него ответа, сказал Саса-Маса, – я что-то не понял, что там сеструха твоего Вики об экзаменах говорила?

      – Да, в самом деле! – тут же подхватил Лёнчик. – Будто бы не будет!

      – Узнать бы как-то, точно не будет или она натрепала. – Саса-Маса вздохнул с такой мечтательностью – будто представил себе что-то необычайно вкусное, но совершенно недоступное. – Узнать бы как-то, Лёнчик, да?

      – Хорошо бы, конечно! – отозвался Лёнчик. – А как узнать?.

      – Так слушай! – воскликнул Саса-Маса. По глазам его было видно – какая-то свежая мысль пришла ему в голову. – Ты же в совете дружины! Спроси там у старшей пионервожатой, она-то уж наверняка знает.

      Лёнчик хлопнул себя по лбу.

      – Дельная мысль! Должна знать.

      Назавтра на большой перемене Лёнчик вместе с Сасой-Масой полетели на второй этаж в пионерскую комнату. Из пионерской комнаты, когда приблизились к ней, донеслись утробные неумелые звуки пионерского горна. Саса-Маса не решился зайти внутрь, остался в коридоре, и Лёнчик ступил в пионерскую комнату один. Пионервожатой Гали в комнате не было, а за ее столом сидел моряк в черной форме, с блестящими золотыми погонами, на которых сияла маленькая золотая звездочка, у губ он держал сверкающий золотой горн – неумелые звуки, разносившиеся по коридору, были его произведением.

      – Галя? – переспросил он, выслушав вопрос Лёнчика. – Я за нее. Устроит?

      – Нет, в самом деле? – протянул Лёнчик.

      – В самом деле – останетесь вы скоро без Гали, – с бравостью сказал моряк. – Увезу я вашу Галю на восток нашей родины – на самый Дальний Восток. Была Галя ваша, станет моей.

      – Как это? – не понял Лёнчик. И понял: – Она за вас, что ли, замуж выходит? А как же мы без пионервожатой?

      – Другую найдут, – сказал моряк. – А я другой такой – нет.

      Лёнчик, ошеломленный новостью, помолчал.

      – Она что, больше уже у нас не появится? – спросил он затем.

      – Появится, – успокоил его моряк. – В магазин сбегает и вернется.

      Следующий урок Лёнчик с Сасой-Масой только и ждали новой перемены. Звонок прозвенел, и они снова сломя голову помчались в пионерскую комнату. Сверкающий золотом погон и звездочкой на них моряк уже не сидел за Галиным столом, он громоздился вместе с ногами на подоконнике, а Галя, выставив посередине пионерской комнаты