Любовь есть. Ясно?. Лариса Машкова

и избежал случайной связи. «Стакан наполовину полон!»

      3

      Итак, последним в первом семестре экзаменом по матанализу закрыл сессию с очередным «отлично», в соответствии с тактическими и стратегическими задачами – вперёд, к аспирантуре! Я чётко понимаю, зачем сюда пришёл и чего хочу.

      Каникулы! Грандиозных планов – никаких. Общества девчонок не ищу. Осознаю, что вроде бы, не бабник, а вот Светку Ковалёву часто вспоминаю. Может, приедет на каникулы? Расстались мы с ней на не очень-то дружественной волне. Она укатила в Москву через пару дней после нашей размолвки. Перед отъездом позвонила, бодреньким, но извиняющимся тоном пожелала всех благ. Между тем, из Москвы до сих пор ни одного «ау!» Ну и я навязываться не стал, во многом благодаря делам текущим, захлестнувшим с головой. Сейчас, свободного и беззаботного, меня какая-то неведомая сила потащила назад. Я не удержался и набрал номер домашнего телефона Ковалёвых. Трубку взяла мама Светланы.

      – Здравствуйте, Елена Владимировна, – как можно вежливее говорю. – Вас беспокоит Герман. Фомин.

      – Ох, Герочка! – восклицает она. – Рада тебя слышать. Я бы и не узнала тебя по голосу. Вроде, взрослее стал, солиднее.

      Ободрённый таким началом я осмелел:

      – Вот и я полгода Светлану не видел – не слышал. Боюсь, и её трудно узнать. Как она поживает?

      – Мы с папой частенько навещаем её. Всё хорошо. Скоро каникулы. Приедет!

      Мама Светы – терапевт. Странным образом, она и разговаривает, будто лечит. На редкость доброжелательный, мягкий человек. Дочь её всё-таки уродилась в отца и статью, и обличием, и всем прочим, за что я влюбился в неё так пылко и безответно. Сейчас, плюнув на все свои обиды, первым стучу в её двери. Наконец-то у меня есть московский номер телефона – его дала Елена Владимировна вместе с предупреждением о высоконравственных устоях и твёрдости характера хозяйки этого телефона Ольги Николаевны, одинокой тётушки Светкиного папы.

      Я тут же, не долго думая, дрожащей рукой набираю её номер.

      – Слушаю вас, – голос из трубки звучит ровно и бесстрастно.

      – Здравствуйте, – говорю мягким, почти извиняющимся тоном. – А могу ли я услышать Светлану?

      – Во-первых, вы не представились. Врываетесь в чужой дом, не назвав себя. Это некоррэктно. – Слово «некорректно» она произносит особенно жёстко, с чётко обозначенным звуком «Э».

      – Извините. – Теперь мне остаётся только на самом деле выразить сожаление, соглашаясь с замечанием по сути, но не по форме. Называю своё имя, фамилию, кто я, откуда.

      В ответ суровый голос выдаёт новый залп поучений:

      – Звонить молодой девушке в столь позднее время – значит, компрометировать её. Вы так не считаете… Герман?

      – Я не считаю восемь тридцать вечера поздним временем, – говорю, максимально сдерживая себя, чтобы не взорваться. В ответ слышу тираду с зарядом вежливого оскорбления:

      – Это