Баллада о Максе и Амели. Давид Сафир

себя слабым.

      – Нет, не знаю.

      – Тогда расскажи мне какую-нибудь другую, – попросил он, и вид у него при этом был слегка разочарованный.

      Может, мне и в самом деле спеть ему какую-нибудь историю? Спеть своим голосом, который гораздо грубее, чем у Песни? Что подумает обо мне Макс? Станет ли он еще более разочарованным?

      Мысль о том, что я выставлю себя в неприглядном виде, была для меня такой неприятной, что я тут же нарушила данное самой себе обещание не разговаривать с птицей.

      – А ты можешь нам что-нибудь спеть? – спросила я у нее.

      – Ой, вообще-то я лучше послушала бы твой рассказ, – весело прочирикала она.

      Мерзкая птица уже заметила, как это все для меня мучительно.

      Я обругала себя за то, что заговорила с ней. Почему эта сволочь не сидит сейчас в своей стайке таких же птиц с красной шеей, как она? Возможно, другим птицам так надоели ее насмешки, что они ее прогнали.

      От Макса опять слегка запахло страхом. Это было не удивительно: он ведь не привык спать под открытым небом. Кроме того, у него явно все еще болел живот. Мне захотелось избавить его от страха, немного развеселить.

      Я стала подбирать для нас подходящие истории. Вообще-то я хорошо помнила только одну, а именно историю о Пере, брате собаки-матери.

      Эту историю я на мусорной свалке частенько пела самой себе – особенно когда мне было очень грустно. Пела я ее, конечно же, негромко, а наоборот, очень даже тихо, чтобы мои братья и сестра не могли меня услышать. Поэтому сейчас впервые кому-то предстояло услышать эту историю в моем исполнении.

      Я разволновалась. Очень сильно разволновалась. Я боялась показаться смешной. Мои первые звуки:

      У собаки-матери был младший брат,

      – прозвучали фальшиво. Как и следующие:

      Совсем не такой, как другие волки.

      Птица засмеялась:

      – Кто тебя учил петь? Кошка, угодившая хвостом в огонь?

      – Закрой свою пасть! – рявкнула я.

      – У меня нет пасти.

      – Тогда морду!

      – Ее у меня тоже нет.

      – Закрой то, что у тебя есть. И не издавай ни звука!

      – Я не собираюсь исполнять твои распоряжения!

      Ну вот, теперь и птица слегка рассердилась. Это нравилось мне больше, чем ее веселые насмешки.

      – Пожалуйста, птица, помолчи, – сказал Макс. – Я хочу послушать песню.

      Невероятно. Кто-то хотел послушать, как я пою. Я, а не моя сестра Песня. Я!

      Птица, видимо, почувствовала, как сильно Макс жаждет утешения, а потому замолчала.

      Макс посмотрел на меня ободряюще. От осознания того, что он очень хочет послушать мое пение и даже в этом нуждается, мой голос стал тверже:

      У собаки-матери был младший брат,

      У которого росли перья.

      Все собаки смеялись и называли его Пером.

      Перо был грустным,

      Перо сердился,

      Перо не хотел больше жить.

      Он выл на луну:

      – Почему у меня перья?

      –