Баллада о Максе и Амели. Давид Сафир

ведь не хочешь быть рядом со мной.

      – Почему ты думаешь, что я не хочу быть рядом с тобой?

      – Я ведь калека.

      – Никакой ты не калека, – возразила я, хотя именно это слово несколько мгновений назад пришло мне на ум. Я, получается, врала ему.

      – Для людей я не калека. А вот в глазах собак-самок – калека.

      – Я – собака-самка. И для меня ты никакой не калека, – снова соврала я.

      – Правда? – спросил он, поворачиваясь ко мне.

      В его глазах засветилась надежда. Надежда на то, что какая-то самка смотрит на него совсем по-другому. А также, видимо, на то, что я поверю ему, что мы раньше прожили какие-то другие жизни и при этом и в самом деле принадлежали друг другу. Однако этого сделать я не могла.

      – Нет, я соврала, – призналась я.

      Макс ничего не сказал в ответ. Однако я почувствовала, что к его глазам подступила соленая вода.

      – Мы не принадлежим друг другу так, как в твоем сне.

      К его глазам подступило еще больше соленой воды.

      – Но, – продолжала я, – мы принадлежим друг другу иным образом.

      – Каким именно?

      – Мы оба – калеки.

      – Да, это точно.

      – И если мы не будем стоять друг за друга горой, никто другой за нас этого не сделает.

      И тут уж Макс не смог больше удерживать соленую воду в своих глазах.

      17

      Когда уже наступила полуденная жара, мы дошли до окраин города. Мы пошли мимо огромных чудовищных зданий из камня, большинство из которых были серыми и грязными. Внутри этих каменных сооружений, наверное, было так же темно, как ночью. Мне подумалось, что люди в них живут, видимо, как крысы в норах. Однако Макс сообщил мне нечто иное:

      – Люди изготавливают на этих фабриках вещи, в которых нуждаются.

      Муравьи что-то изготавливают, термиты что-то изготавливают, но что и люди тоже – это было для меня новостью. У них, получается, было гораздо больше общего с насекомыми, чем с нами, собаками. Мы были существами, которые живут сворами, состоящими из нескольких особей. Люди жили вместе сотнями и даже тысячами, а иначе им попросту не удалось бы достичь всего того, чего они достигли. Одна особь не могла у них иметь такого значения, как в своре. Она не могла быть очень важной для себе подобных. Когда умирает какая-то собака, это навсегда изменяет общую ситуацию и иерархию в своре. Когда умирает какой-то муравей, весь остальной муравейник продолжает жить так же, как и раньше. Когда умирает какой-то человек, это тоже мало волнует остальных двуногих.

      Примечания

      1

      Бальдр и Фрейя – боги германо-скандинавской мифологии. (Здесь и далее прим. пер., если не указано