Апокриф. Давид из Назарета. Рене Манзор

сделал бы на его месте. Если бы это зависело только от тебя, ты бы смог искоренить эту скверну?

      – Вообще-то… это зависит от многих факторов…

      – О которых ты уже размышлял. Итак? Ты бы смог уничтожить эту свору фанатиков, да или нет?

      Прежде чем дать ответ, Савл задумался на некоторое время.

      – Да. Я знаю, кто у них главный, и мне известно, где она находится.

      – Так это женщина?

      – Да. Это Мария из Магдалы. Но Каифа не позволяет производить арест во время Пасхи. И напрасно я убеждаю его, что дня через три она, возможно, уже будет в другом месте, мне не дают позволения ее арестовать.

      – Предположим, тебе его дадут.

      – Предположения не выигрывают войн точно так же, как и видения, прокуратор.

      Пилат усмехнулся, выслушав этот ответ, и окинул взглядом своего собеседника с головы до ног, отчего Савлу стало настолько не по себе, что он с трудом скрыл свое замешательство.

      – Отныне помимо твоей официальной работы на Каифу ты будешь официально работать и на меня, – заявил прокуратор. – Когда ты сможешь арестовать их предводительницу?

      – Прямо с утра.

      – Сколько солдат тебе для этого потребуется?

      – Десяток.

      – Они будут ждать тебя у Овечьих ворот. Не подведи меня, Савл. Тех немногих, кто так поступил, уже нет на этом свете.

      9

      Кумран, Иудейская пустыня

      Поднялась невероятная буря. Она нарушала покой в том негостеприимном месте, которое могли выбрать для жизни лишь леопарды, прокаженные и безумные. Такое движение песка случалось редко, но, когда это происходило, миллионы крупинок поднимались с места, чтобы отправиться в неизвестном направлении. Летя каждая в отдельности, но единым потоком, они переносились в новые края, о которых совершенно ничего не знали. Некоторые из них падали на пути, попадали в пещеры, другие проникали в щели под дверями жилищ.

      Давид приподнялся на кровати, прислушиваясь к завыванию ветра. Ему почудился какой-то шум в коридоре, шорох шагов и чей-то приглушенный голос. Напрасно его глаза пытались рассмотреть кого-то в темноте, угадывались только нечеткие силуэты. Неужели к ним вторгся кто-то посторонний?

      Он замер, сердце бешено билось, но ему так и не удалось обнаружить никого постороннего.

      Через несколько мгновений еще какой-то шум привлек его внимание. Должно быть, открылась дверь, поскольку Давид почувствовал дуновение ветра и ему показалось, что кто-то вошел в комнату.

      – Кто здесь?

      Ответа не последовало.

      Его охватывала все нарастающая тревога. На двери не было засова, один лишь крючок, на который ее никогда не закрывали. Внезапно его осенило: а что, если это римлянин проник в их жилище? Может быть, он уже лишил жизни маму и Шимона?

      Давид вскочил на ноги, стал искать на ощупь свой кинжал и крикнул в темноту:

      – Не приближайся или я перережу тебе горло!

      Опасаясь, как бы кто-то невидимой рукой не нанес ему смертельный удар, мальчик бросился со всех ног к двери, размахивая перед собой клинком.

      В