Сброд. Константин Квашин

смены партнёрши, о чём беспристрастно сообщалось «отставнице». Те, кто был посообразительнее, благодарили князя за прекрасное, счастливое время, проведённое в его обществе, и уверяли, что его желание – это закон, выражая полную покорность. Такие, получали холодную ответную благодарность, небольшое поместье, и некоторую сумму денег, в виде отступных. Но были и те, кто устраивал истерики с плачем и мольбами. Таких от князя выволакивали слуги, не особо с ними церемонясь, независимо от происхождения. Ни поместий, ни денег, таким «отставницам» не полагалось, как выражался сам князь: «За опаскуженное прощание, и неприятную по себе память». Так же, пару раз, в случаях с избалованными дочерьми из особо знатных родов, истерики носили уже гневный характер, с визгливыми требованиями, и маловразумительными угрозами и оскорблениями в адрес князя. Таких Батурий успокаивал лично: быстро, без сентиментальных уговоров, в результате чего несдержанная фаворитка навсегда прощалась не только с венценосным покровителем, но и с парой-тройкой зубов, или ровной переносицей.

      Сбыслава чем-то выделялась среди всех избранниц князя. Чем – он и сам сказать не мог… Хоть и крестьянская дочь, но её лицо от природы было очень красиво, а стройная фигура, не была с детства испорчена лошадиной работой по хозяйству… Лелеяли, видать, родители. Но дело было не в этом: мало ли в придворной среде смазливых охотниц (да и охотников), на сердца могучих покровителей? Какое-то неуловимое влечение, непонятное уму человеческому…

      Скрипнула дверь, и в покои проскользнула изящная фигурка. Пышные, чёрные волосы, собранные в толстую косу, томный взгляд, правильные черты лица… Ещё так молода, а уже знает своё дело: едва заметное движение плечом на ходу, и вышитая рубашка, с более откровенным, чем обычно, вырезом, слетает с этого же плеча, оголяя его, заставляя девушку смущённо залиться краской.

      – Великий князь хотел меня видеть? – кротко спросила она, глядя из-под длинных ресниц, и соблазняюще поддувая губки.

      Батурий видел всё это уже много раз, знал все её трюки. Он с уважением отмечал весь профессионализм, с которым они были исполнены, но интересовало его нечто другое, нежили некое соблазнительное театральное действо. Не ответив, князь взял Сбыславу одной рукой за шею, вовсе не стараясь сделать ей больно, и повёл к широкой, роскошной кровати. Бросив девушку на постель, он сорвал с неё одежду, спустил с себя штаны, и сразу перешёл непосредственно к делу. Это не было одним из страстных овладений вожделенной избранницей, так возбуждающих подавляющее большинство женщин, ибо опытный столяр более страстно обрабатывает заготовку, нежили князь раздевал свою фаворитку. Это было холодным, деловитым удовлетворением природных потребностей особью мужского пола с серьёзным социальным положением. Тем не менее, Сбыслава извивалась и страстно стонала под ним, то и дело впиваясь ноготочками в беспокойные княжьи ягодницы. Она так искусно делала вид, будто всё происходящее невероятно сильно возбуждало её, и даже блаженно закрыла