Путеводная звезда. Тата Орлова

не могу. Не разгибаются.

      – Сади ее в кресло! – прикрикнула на Степана мама Лиза, вновь взяв все хлопоты на себя. – Неси шали. Влад, – я появление мальчика даже не заметила, – скажи на кухне, чтобы подогрели вино со специями. И камин, камин в комнате госпожи пусть растопят.

      Степан мужик крепкий, тут же подхватил нас с малышкой на руки, донес до стоявшего в холле кресла, усадил. Сам отошел, уступая место Катерине и Анне, которые тут же начали растирать мне руки и ноги.

      Наверное, я все-таки потеряла сознание, потому что когда снова начала что-то осознавать, кормилица укрывала хныкавшую Аленку пуховой шалью, а мама Лиза подносила к моим губам глиняную кружку.

      – Пей! – когда я дернулась от ударившего в нос слишком пряного запаха, грозно потребовала она.

      – Как малышка? – сипло спросила я. Прикушенные губы ныли, да и тело горело болью, заставляя морщиться даже от малейшего движения.

      – Все хорошо, – твердо произнесла мама Лиза и отвела взгляд.

      – Как она?! – я попыталась встать, кружка покачнулась, кожу обожгло, но я это только отметила, пристально глядя на матушку.

      – Вымокла она, – тяжело вздохнула мама Лиза. Опустила глаза.

      – Ну почему так! – хрипло закричала я. Слезы потекли по щекам.

      Какая же я мать, если не уберегла ребенка?!

      – А вот это ты прекрати! – вдруг довольно грубо дернула она меня за плечи, поднимая. – Девочка крепенькая! Катерина сейчас ее барсучьим жиром разотрет, в теплое завернет, да покормит. Вот и согреет. Даст Заступница, все обойдется. А вот что с тобой делать?! Ты на себя бы посмотрела! Хорошо, что муж не видит!

      Наверное, она была права, но успокоиться я не могла, вновь и вновь вспоминая, как ударила меня первая капля дождя. Как шлепнулась рядом ледяная горошина.

      Если бы я не растерялась…

      – Ванна готова. С травками, – подбежала к нам Аннушка, выбивая из недалекого прошлого. Накинула мне на плечи шаль.

      – Вот и ладушки, – кивнула головой мама Лиза. – А ты, – вновь сурово посмотрела на меня, – пей, пока не остыло. А то вся гусиной кожей покрылась, зуб на зуб не попадает.

      С этим она ошиблась. Вымокнуть и замерзнуть я успела, но колотило меня от запоздалого страха.

      – Пей, пей, – ухватив меня за руку, мама Лиза помогла поднести кружку к губам. Прикосновение оказалось болезненным, но я стерпела.

      Я – не важно, главное – Алена!

      Горячее вино не обожгло, словно растопило, согрев горло и теплом скользнув в желудок. А потом рвануло огнем по венам, заставив еще сильнее задрожать от выходящего из меня холода.

      – Ну, вот так-то лучше, – удовлетворенно протянула она, отдавая кружку Аннушке. – А теперь пойдем, милая, приведем тебя в порядок. А то скорее уж на чудище похоже, чем на графиню нашу. Это ж надо…

      О чем она говорила, я поняла, когда оказалась напротив большого зеркала, занимавшего часть стены в холе.

      Грязные туфли, подранное платье, от шляпки осталась только запутавшаяся в растрепанных волосах лента с поникшим бантом. Ссадины на руках, шее, плечах. Глубокая царапина