Путеводная звезда. Тата Орлова

светлым пятном был стоявший на столе из черного дерева магический светильник, сделанный в виде песочных часов.

      Песчинки в нем были золотистые, сияли мягким, уютным светом.

      – У тебя двадцать минут, – повернулся отец ко мне от окна, у которого стоял.

      Где-то под сердцем кольнуло жалостью. И ведь совсем не старый – еще нет и пятидесяти, но какой-то весь уставший, с потухшим взглядом.

      Я ошиблась, поняв это, стоило лишь сделать несколько шагов, чтобы оказаться ближе. Это был не потухший взгляд, это был холод в его глазах.

      – Я смогу затем поговорить с маменькой? – остановившись у стоявшего рядом со столом кресла, спросила я.

      Не скажу, что желание увидеть ее было таким уж сильным, но в этом доме лишь она проявляла ко мне какое-то участие. Пусть и без особого тепла, но с заботой, в которой нуждается любая девушка, только-только начавшая выходить в свет.

      – Ей нездоровится, – с недовольством ответил отец, и, не предложив мне, сам сел в кресло. – Я слушаю тебя.

      Я задерживать его не стала. Коротко пересказала историю гибели князя Изверева, поведанную мужем, несколько раз поймав себя на том, что мне хотелось увидеть на лице отца хотя бы тень эмоций.

      Увы! Ни горечи, что сын его друга ушел из жизни столь молодым, ни сожаления, что оказался к нему несправедлив. Ничего.

      – Граф считает, что шансов найти его живым, нет, – закончила я, сглотнув вновь вставший в горле ком.

      Как ни пыталась выглядеть равнодушной, привитая мне сдержанность подвела, позволив просочиться волнению.

      Для недавно родившей женщины некоторая сентиментальность была простительна.

      – Что ж, – отец вдруг резко поднялся, словно давая понять, что все, что хотел, он уже услышал, – Николай Радов вполне достоин княжеского титула.

      – Что? – недоуменно переспросила я.

      Николай Радов, двоюродный брат Андрея, старший сын его тети, баронессы Радовой. В отличие от князя Изверева, как и его родитель, истово поддерживал все императорские инициативы.

      Это мнение было не моим – матушкины слова. К выбору жениха подход у них с отцом был разным, но и в том, и в другом случае – основательный.

      – Я тебя больше не задерживаю, – вместо того чтобы пояснить брошенную им фразу, отрезал отец. – Передай своему мужу, когда он вернется, мою благодарность.

      – Как прикажете, папенька, – чопорно присела я в полупоклоне. – Приятного вам дня, – добавила, уже направляясь к двери.

      Открыла, все еще надеясь на что-то. Теплое слово, извинения за резкость.

      Моя наивность…

      Мне пора было начать понимать, что черствости и зла, часто прикрытого кажущейся искренней благосклонностью, в этом мире было больше, чем милосердия и не требующего признательности добра.

      – Граф Орлов стал хорошим выбором, – неожиданно раздалось у меня прямо за спиной. – Я рад, что именно он стал твоим мужем.

      Оборачиваться я не стала – не хотела, чтобы отец увидел растерянность