Смех Циклопа. Бернар Вербер

скопление поклонников, требующих автограф, и ныряет к себе в гримерную.

      Служба охраны теснит поклонников к выходу, где их пытаются усмирить обещаниями, что Феликс скоро к ним выйдет.

      После завершения эвакуации Лукреция Немрод требует, чтобы Боб, караулящий дверь гримерной, позволил ей взять у Феликса интервью для «Геттёр Модерн».

      – Феликс устал. Его нельзя тревожить, обратитесь завтра к его пресс-секретарю.

      Она хватает руку Боба, заламывает ее за спину и врывается в гримерку.

      – Что вы себе позволяете? – испуганно кричит Феликс, застигнутый за удалением грима.

      – Я журналистка. Хочу задать вам несколько вопросов.

      – Сейчас не до этого. Совершенно неудачный момент.

      Вбежавший следом за нахалкой Боб сыплет угрозами и готов позвать охрану.

      Она спешно вспоминает свой набор чудесных отмычек.

      Какая подойдет для него? Деньги не годятся. Обольщение тоже. Слава – не то. Перед выступлением он паниковал. Этот человек живет в страхе. Страх – вот лучший ключ.

      Она поворачивается к комику.

      – Я здесь, чтобы спасти вам жизнь. Здесь был убит Дариус. Это был не сердечный приступ, а преступление. Если вы мне не поможете, вам тоже не жить.

      Он впивается в нее взглядом, потом, смеясь, смотрит на Боба, которому не до смеха.

      – Прекрасная шутка!

      Кажется, ключик найден: это юмор. Это доказывает, что я ошибалась: некоторые юмористы любят посмеяться.

      – Ладно, раз вы меня рассмешили, я позволю вам меня проинтервьюировать, но при одном условии: попробуйте снова меня рассмешить.

      Лукреция в очередной раз убеждается в том, что мужчины – неисправимые дети, манипулировать которыми проще простого: достаточно втянуть их в игру. Исидор не устоял перед игрой в «три камешка», этот соблазнился игрой в лучшую шутку.

      У нее есть право всего на одну попытку, надо бить наотмашь.

      – Откуда слепой парашютист знает, что скоро земля?

      Движением подбородка юморист требует продолжения.

      – Когда ослабевает поводок его собаки.

      Феликсу не смешно.

      – Это из репертуара Дариуса, я только сейчас вспомнил. Честно говоря, я плохо запоминаю чужие шутки, своих хватает… Ладно, задавайте ваши вопросы, а я буду пока снимать грим.

      – Какими были ваши отношения с Дариусом?

      – Циклоп был моим учителем, другом, сердечным братом. Это он всему меня научил. Он заключил со мной контракт и стал создателем моей славы. Я всем обязан ему.

      – Его смерть вас подкосила?

      – Вы даже не представляете, как сильно! Это вопиющая несправедливость. Он же был молод, всего сорок два года. Для такого талантливого комика это значит быть сбитым на взлете. По-моему, его ждали новые высоты. Его последнее шоу поражало мастерством и новизной. Оно же подорвало его силы. Я увидел мастера в зените, но я знаю, какая боль, какое самопожертвование скрыты за кажущейся легкостью комического представления.

      Молодая журналистка, кивая, заносит все в блокнот, машинально поправляя свою новую прическу.

      – Я