Кошачий король Гаваны. Том Кроссхилл

закатила глаза и опустила камеру:

      – Если что-то ломается, кубинцы не могут это заменить. Просто заклеивают скотчем.

      – Мы ни за что не полетим на замотанном скотчем самолете.

      – Ту-204, – сказала Ана. – Классическая советская птица.

      – Ты прямо словно предвкушаешь.

      Ана выразительно на меня посмотрела. У нее под глазами залегли темные круги (они не проходили весь последний месяц), но губы дрогнули в улыбке.

      – Ты же вроде хотел посмотреть настоящую Кубу.

      – А еще я хочу выжить.

      – Знаешь, что раньше Гаваной заправляла американская мафия? До революции?

      – При чем тут это?

      – Мы поимели их страну, – пояснила Ана. – Они не выдержали и взбунтовались, а мы наложили на них эмбарго. А ты жалуешься, что им нечем чинить самолеты?

      При нормальных обстоятельствах, я скорее ответил бы на письмо нигерийского принца, чем полез бы в этот разговор. Но мне надо было отвлечься от предстоящей поездки на смертоносной машине дедушки Ленина. Так что мы провели два прекрасных часа, споря, связаны проблемы Кубы с эмбарго или коррупцией правительства Кастро либо же дело в неизбежном крахе коммунизма.

      – У коммунизма есть свои минусы, – наконец сказала Ана. – Зато есть предоставление жилплощади без аренды, а еще медицина и обучение абсолютно для всех. Если вырос в Вашингтон-хайтс с работающей мамой и вечно пьяным вдрызг отцом, начинаешь смотреть на это по-иному.

      Потом она затихла, и разговор прекратился.

      Когда объявили посадку, вид самолета меня успокоил. Сверкающий, белый, с двумя турбинами и вполне современный.

      – А неплохо, – заметил я Ане, пока мы шли к трапу, борясь с порывами теплого ветра.

      Она просто кивнула на ближайшее крыло.

      Там, на стабилизаторе, прямо под крылом виднелся серебристо-серый…

      Скотч? Скотч.

      С первых же минут на борту мое внимание привлекли обрывки разговоров.

      «…si, asere, pero si que si…»

      «…lo que yo meti fue candela…»

      «…tiene tremenda pinta, hermano…»

      Проглатываемые слоги и быстрый говор мгновенно напомнили мне тетю Хуниту.

      Только половина пассажиров была кубинцами, но каждый тащил с собой столько сумок и поклажи, что мог открыть небольшой магазин в Гаване или обеспечить достаточно большую семью обувью, одеждой и кухонными принадлежностями, что скорее всего. Один парень умудрился протащить через досмотр электронную клавиатуру, все еще в упаковке, и добрых пять минут запихивал ее на багажную полку.

      Вскоре я сидел скрючившись в кресле над Мексиканским заливом. Ана пыталась отвлечь меня от зловещего гула моторов рассказом, как она ездила в родную деревню в Пуэрто-Рико: о местных танцах, горах свинины и долгих часах обжиманий с унитазом. Я пытался слушать Ану, но сам не сводил глаз с окна.

      Прошло где-то полчаса, но мне казалось, что полет только начался. Затем самолет сделал крен, немного развернулся, и я увидел землю.

      Полоска белого песка, зелень, очень много зелени – поля, леса и снова поля. Тут и там виднелись мазки ярко-красной почвы, словно какой-то ребенок разбросал по карте