Пустоши. Павел Чибряков

они с Ниной направились к Дальнему пруду, где были самые ягодные места, но сначала дошли только до ближайшего более-менее густого леска. Нельзя сказать, что это был «порыв страсти», «приступ вожделения», и всё такое. Просто попалось подходящее своей укромностью местечко, где можно было….

      Виктор не хотел особо изощряться в сексуальных «упражнениях», не желая показаться этаким «знатоком», стремящимся произвести впечатление на «деревенскую простушку». Но Нина сама, чуть смущаясь, спросила о том, «как ещё можно». Вообще-то, она прекрасно знала, что существует множество вариантов любовных утех, она даже однажды смотрела порнуху, когда была в гостях у двоюродной сестры, живущей в посёлке городского типа; но «примерять» это всё на себя было не с кем, да и боязно. Три мужика и две позы за всю жизнь – не самый богатый опыт для современной, пусть и деревенской, женщины.

      Она так и не решила для себя, что она делает – отдаётся, или берёт, раз представилась такая возможность. А какая, на фиг, разница?! Ведь по «людским понятиям» и то, и другое – грех, распутство. Да, наплевать!

      Они, всё-таки, дошли до Дальнего пруда и принялись собирать ягоды, для которых, на этот раз, Нина взяла красное пятилитровое ведёрко. Поскольку «сосуд» для ягод был один, им приходилось быть поблизости друг от друга. Кроме всего прочего, это давало Виктору возможность бесстыдно заглядывать за ворот Нининого халата. Вообще-то, помня, что и в прошлый раз она была в халате, Нина в тот день сначала хотела надеть что-нибудь другое. Но, во-первых, особо наряжаться, идя, как бы, просто по ягоды – не стоило. А во-вторых, прикинув, она решила, что в халате удобнее… да всё удобнее.

      Поймав в первый раз направление, отнюдь не первого, взгляда Виктора, Нина, усмехнувшись, покачала головой:

      «Ты прям как пацан!».

      «В отношении к некоторым вещам мы никогда не взрослеем».

      День проходил, «слоёно». «Трудовое» молчание, когда они оба концентрировались на сборе ягод, небольшие передышки, когда они усаживались на траве и болтали на, практически – принесённые тёплым ветерком, темы, и… снова собирание ягод, но уже одновременно с разговорами. Не сговариваясь, они решили оставить «это дело» напоследок. В смысле – сегодняшний «последок».

      Ближе к вечеру они оба заметно проголодались, и с удовольствием умяли прихваченные Ниной из дома огурцы с хлебом, солью и зелёным луком. Есть что-то неповторимое в том, когда ты ешь на открытом воздухе, сидя на траве, усыпав крошками все штаны, и держа хлеб почти чёрными от растительного сока пальцами. Никаких правил. Чавкай, не хочу! Свободен!

      Как ни странно, но им удалось избежать этого бессмысленного разговора на тему «а не хотела бы ты жить в городе?», или что-то из этой оперы. Они оба избегали поднимать вопросы с дурацким посылом «а вот если бы». Они оба понимали, что их такие разные жизни просто пересеклись на данный, относительно кратковременный, момент, и не стоило «смешивать» их между собой больше, чем само собой получилось.

      Набрав