Шарада. Руслан Каштанов

слушай меня внимательно. Сейчас ты развернешься, и пойдешь той дорогой, какой должен был пойти изначально. Насколько я помню, мы договаривались, что ты пойдешь домой. Верно?

      В его взгляде было смятение.

      –Прости, – сказал он.

      –Иди домой, бро. Помойся и выспись. А когда проснешься, и вспомнишь обо всем, просто подумай, что это был всего лишь страшный сон, ночной кошмар. Тебя здесь не было. Ты понял? Скажи, что ты меня понял.

      –Да… – Он кивнул. – Да, я понял.

      –Иди!

      Он развернулся, и побрел. Ноги его не слушались. Уверенная осанка пропала. На одежде остались следы борьбы. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел его таким. Я посмотрел на часы. Еще не было шести. Люди выйдут на работу только через пару часов.

      Неожиданно он упал на колени, и как-то смиренно посмотрел на небо, отклонившись немного назад. Закрыл глаза…

      Я подошел к нему, и увидел, как на его щеке блестела слеза; услышал его тяжелое дыхание. Стал поднимать его с земли. Он не слушался.

      –Ты должен идти! – повторял я ему. – Будь сильным!

      Вдруг он сказал:

      –Я люблю тебя, бро…

      Не открывая глаз, не смотря в мою сторону.

      Ему было стыдно. За свои потребности. За свои чувства.

      Раньше я бы разозлился. Теперь же его любовные стремления вызывали во мне умиление. Он был словно маленький ребенок, ослепленный желаниями, и не способный преодолеть их.

      Я проигнорировал его, и подтолкнул в спину.

      –Иди!

      Пришлось прогонять его.

      Он пошел, не оглядываясь. Немного шатаясь, но уже более уверенным шагом…

      Избавиться от трупа не всегда сложно. Сложнее жить с воспоминаниями. С чувством вины, если оно имеет место быть, конечно.

      Сейчас мало говорят о вине, или об ответственности.

      Я стремлюсь не признавать своих промахов. Ни перед людьми, ни перед собой. Виноват кто угодно: мои приемные родители, которые не сумели дать мне должное воспитание; мой учитель по боевым искусствам, который оказался более агрессивен, чем следовало бы; фильмы и видеоигры, заполненные сексом и насилием; уборщица, не так посмотревшая на меня; уличный кот, перебежавший мне утром дорогу.

      Виноват кто угодно. Но только не я. Иначе я не выживу…

      Когда я вернулся домой, машины уже стояли в утренних пробках. Я встал перед зеркалом, взглянул на свое уставшее отражение. Потный и грязный. Открыл воду, желая для начала ополоснуть лицо. Но сорвался. Бросился к толчку, убрал крышку, и вырвал какой-то белой жидкостью. Затем свалился на холодный кафельный пол.

      Мне становилось легче. Напряжение спадало…

      Я сын успешного бизнесмена. Мой отец метит в политики, и поэтому мне стоит осознать меру своей ответственности, – за свое поведение, за свои высказывания. Никто не говорит мне об этом напрямую. Только мать намекает вскользь; напоминает мне, чтобы я не забывал кто я, и какого мое положение.

      Мои мысли часто заняты финансами, их приумножением. Бедности для меня не существует. Меня никогда не посвящают в эту сторону жизни. Поэтому некоторых