Шарада. Руслан Каштанов

был безутешен, и до бесконечности корил себя за нерасторопность. Ничто не могло его хоть как-то успокоить. И, в итоге, он принял готовность понести полное наказание. Конечно, его родители сказали ему, что он сошел с ума, и чтобы он сидел тихо, и не высовывался. Их правоту оспорить трудно. Потом, когда все кончилось, он несколько «отрезвел», и сразу повзрослел лет эдак на пять – в его блестящих волосах брюнета появились миллиметровые следы седины.

      Тогда я впервые и всерьез (но в тайне ото всех) поблагодарил Бога за то, что это была не моя машина, и не я стал причиной чьей-то гибели. Мимолетное рождение веры показалось мне весьма милым. Реальность стала наполовину подвластна какой-то высшей силе, о которой я слышал, но никогда не желал верить в нее.

      Эту же силу я стал обвинять, когда меня постигали неудачи в моих начинаниях. У меня была убежденность – что-то не давало мне двигаться дальше; не позволяло сделать мне то, что мне хотелось сделать.

      Мне страшно хотелось почувствовать гордость родителей за своего сына, услышать их похвалу, быть «принятым» в стан умных и зрелых людей. Все это временно заставляет меня поволноваться.

      Конечно, я считаюсь завидным женихом. Простушки постоянно ведут за мной охоту, не подозревая о том, что сами, в итоге, станут жертвами, – развлечение, которое, кажется, не прервется никогда.

      Порой я задумываюсь о своей семье, той, которую способен построить всякий мужчина, и эти мысли отзываются в моей душе слабо. Возможно, дело в возрасте? Молодость дана мужчине скорее больше для пустозвонных решений, ничего серьезного, так мне думается…

      У меня есть мечта.

      Я на пороге власти. Я правая рука власти. Я у власти.

      Я власть…

      Я меняю мир. Даю ему новое название. Вдыхаю в него иную жизнь.

      В реальном положении вещей я люблю рассматривать власть денег. Я склоняюсь к тому, что заработать сегодня большие деньги можно на чужой войне… Война и деньги… Деньги и война… Частью своего состояния я бы профинансировал чью-то войну; ее идеалы; веру, которая за ней стоит.

      Нашел бы я себя в этом?..

      Я в темноте. В одиночестве. Стою на лестничной площадке, напротив окна с выбитым стеклом. Здесь все в запустенье. Строительный мусор на полу, облупленные стены, тишина и холод.

      Мне здесь комфортно. В этом огромном заброшенном здании я и мои подопечные обычно прячем то, чем мы занимаемся. Здесь нас никто не потревожит. Мы на территории частной собственности. Нам было дано это место, чтобы мы могли выполнять свои обязанности.

      Я докуриваю сигарету. Один из тех редких моментов, когда я позволяю себе дать слабину.

      Из темноты ко мне идет Макс, – мой главный помощник. Его шаги разносятся слабым эхом, и эти звуки умиротворяют меня.

      Мы должны закончить нашу работу. Для этого он ко мне направляется. Мне нужно было добавить последний штрих. Поставить галочку.

      Мне хочется только одного: положительного результата.

      Можно сказать, что я и Макс, да и все остальные, попали в наше