Вишни на березе. Игорь Анатольевич Артеменко

она, жалобно смотря на зарешеченное окно, – выпили мы, блин, так, чисто символически, – добавила она, словно оправдываясь. – Потанцевали, типа, с Димой, моим бой-френдом, все, блин, было нормально. Я вышла с ним, типа, на улицу, а там к нам начал приставать, какой-то бухой тип, еле на ногах держался. Базарил что-то, типа, ругался, мы на него внимания не обращали. Я точно не помню, блин, вроде бы я нырнула в квартиру, а Дима, типа, остался.

      – Вы так и не сказали, где все это происходило, где живет ваша подруга? – спросил Семен.

      – Она живет на Мостовой в частном доме на двух хозяев. Теперь уже одного, блин… – добавила она чуть слышно.

      – Что было дальше? – Реутов достал блокнот, сделав несколько пометок.

      – Дима завис на улице, я, типа, разволновалась и за ним вышла – никого нет. Вдруг слышу какой-то шум из соседней хаты, будто люди борются. У меня как-то неладно на душе стало, подошла к двери, прислушалась, шум вроде стих. Я на дверь случайно навалилась, она открылась, блин, я заглянула – никого. Нафига я зашла в этот дом? Там такая вонь… Вот ужас! – она поморщилась. – Я нос, типа, закрыла и назад попятилась, тут меня кто-то схватил за шею и потащил внутрь. Я напугалась, блин, не поняла кто это, но потом по голосу узнала того типа, блин, которого мы до этого встретили. Хотела закричать, он мне рот закрыл ладонью и тащит куда-то, вроде мы в кухне оказались; меня к углу прижал и стал лапать, блин, грязными ручищами. Рот зажал – не отпускает, чувствую: нечем дышать, я стала, типа, отбиваться, так он меня ударил кулаком по лицу, блин. Больно. А рот не отпускает, блин, я напугалась, сделала вид, что успокоилась… платье порвал… гад! Мне, блин, страшно стало, я случайно нащупала на столе нож и рубанула им его по руке, блин, он как заорет, сначала меня оттолкнул, а потом, типа, с диким воем набросился… не помню, блин, дальше… Нож выбросила и побежала на улицу, стала, типа, звать на помощь, через несколько минут выбежали соседи, приехали менты, вот так я здесь, блин, и оказалась, – по ней было видно, что она абсолютно не понимает происходящее.

      – Вас допрашивали? – спросил Семен, записав последние сказанные ей слова в блокнот.

      – Да, совсем замучили, все одно, да потому…

      – А адвокат при этом присутствовал?

      «Вероятнее всего наговорила уже себе на пожизненный срок», – подумал Реутов.

      – Был какой-то толстяк с бородкой, как у профессора, вроде бы адвокат – следователи бреются… точно не знаю, мы с ним ни о чем не разговаривали, он пришел после допроса, подписал документы и ушел, помню, подмигнул мне он как-то странно, – сказала она, подтвердив самые страшные опасения Семена.

      – Подмигнул, значит, говоришь, – задумчиво произнес он.

      «В действиях бедняжки классическая необходимая оборона, – рассуждал Реутов, – она не виновата, но если оказалась за решеткой, значит, либо она что-то не договаривает, либо следователь что-то не так понял; в обоих случаях дело темное, прояснить ситуацию может только один человек».

      – Слушай меня внимательно, – Семен для большей убедительности перешел на «ты», встал, взявшись