Портрет прекрасной наездницы. Игорь Иванович Бахтин

по песку бегать.

      Вадим взял туфель из рук Тани, рассмотрев его, произнёс:

      – Лапти ещё можно починить.

      Повисла тяжёлая пауза. Он поднял глаза и посмотрел в глаза Тани прямо жадно и без стеснения. Они стояли вначале длинного ряда пляжных лежаков, бесформенно лежащих на песке; выпускники были далеко от них, они бегали по берегу, падали на песок, хохотали, восток слегка уже порозовел.

      Почти задыхаясь, ― его уже трясло от желания, от подступившей горячей и сладкой истомы ― он сделал к Тане шаг, полный безумной решимости сейчас и здесь овладеть ею, но она, наконец, почувствовала угрозу. С расширившимися глазами отступила на шаг назад, сбросила с ноги целый туфель и, сказав: «Привет китайским производителям! Назад к природе! Побегу босиком», – легко побежала к классу, на ходу оглянувшись, и крикнув: «Догоняй!»

      Она удалялась быстро, силуэт её уменьшался, краешек солнца, показался на горизонте, Вадим не сдвинулся с места, он зачарованно глядел на будто парящую над песком фигуру в белом платье.

      Неожиданно зарычав, как пёс, он упал на колени, и стал колотить кулаками по песку. Горестно воя, он повторял:

      – Всё, всё, всё! Лошара, сейчас я мог узнать, такая ли ты настоящая, когда приходишь ко мне под кайфом. Я мог бы целовать твою грудь, ласкать тебя, ведь я так хорошо тебя знаю, так хорошо могу тебя удовлетворять. Тебе было бы хорошо, Таня. Но я никогда уже не узнаю, какая ты, Таня, настоящая. Ты только под кайфом будешь моей.

      Вернувшись домой, он сказал матери только два слова: «Дай денег». Мать, суетливо покопавшись в сумке, протянула ему две тысячные купюры. Презрительно глянув на деньги, Вадим небрежно сунул их в карман брюк, и вышел за дверь. Мать смотрела в окно на удаляющуюся фигуру сына, шепча: «Господи, спаси и помилуй раба Божьего Вадима, Матерь Божья спаси его». Смотрела до тех пор, пока сын не скрылся за домами. После ещё долго, застыв отрешённо, стояла она у окна с закрытыми глазами, опустив голову, и очнулась только тогда, когда старшая дочь, тронув её за плечо, испуганно спросила: «Мама, что с тобой?»

      Вадим позвонил в хорошо знакомую ему дверь, купил спичечный коробок «травы». Через несколько минут, он стоял на трассе.

      Таня и Дмитрий

      ― Куда мы едем, родной? ― спросила Таня у Дмитрия.

      – К одному прекрасному человеку, отцу-открывателю прекраснейших российских Мадонн.

      – В твоём городе и такие люди есть?

      – В нашем городе, Таня, ты должна говорить: в нашем городе. С одним таким человеком я, слава Богу, знаком.

      – А он, – этот кудесник, уже много Мадонн открыл? У него, что это дело на поток поставлено? – рассмеялась Таня.

      – Одну из них, прекраснейшую из прекраснейших, он точно нашёл. За что я ему безмерно благодарен, сердечно благодарен моему спасителю и благодетелю.

      – Мельников. Мы к нему едем? – посерьёзнев, спросила Таня.

      – Он самый. Кудесник Мельников, – кивнув головой, произнёс Дмитрий. – У меня к нему, вернее у нас с тобой, к нему имеется неотложное, важное и срочное дело.

      – Какое