Портрет прекрасной наездницы. Игорь Иванович Бахтин

ии зимы, у меня всегда возникает чувство, будто я прощаюсь с дорогим мне человеком, слава Богу, что это расставание не навсегда. Скоро мои клёны оголятся совсем, придут первые заморозки, а за ними зима и долгое, долгое ожидание весны. Я устал. Устал от работы, однообразия, от одиночества с которым, кажется, начинаю свыкаться. Надо лечь, почитать хорошую книгу или посмотреть кино, давно собирался пересмотреть «Пролетая над гнездом кукушки». Нет, пожалуй, остановлюсь на книге. Любимый Фолкнер месяц лежит на тумбочке недочитанный. Почитаю всласть, и буду спать всё воскресенье. Понедельник обещает быть тяжёлым. На работе аврал, заказы горят, а смежники что-то притормозили, – придётся эту неделю попахать. Вообще-то и об отдыхе пора бы подумать, Дима. Может слетать на недельку в какую-нибудь южную страну, погреть старые кости, подготовиться к нашей долгой питерской зиме?»

      Он задёрнул шторы, сходил на кухню, принёс на подносе рюмку коньяка, плитку шоколада, блюдце с ломтиками лимона, лёг на диван и нажал на кнопку пульта – Пол Маккартни под аккомпанемент акустической гитары нежно выводил «Blackbird»; Дмитрий прибрал звук до минимума, взял в руки книгу и улёгся поудобней.

      Звонок телефона его не обрадовал, но взглянув на дисплей, он улыбнулся: «Костик».

      Костя в своей манере затараторил, выстреливая фразы пулемётными очередями:

      – Валяешься, старик? Куксишься, смотришь телек и хандришь? Повышаешь настроение небольшими порциями коньяка? Хочешь, скажу марку? «Ахтамар». Угадал? А я сегодня стихотворение написал, прикинь, на стихи осенняя погода потянула. Зацени, ты же у нас как-никак поэт, учился этому делу. Слушай: падают, падают листья, этой осенью будет амнистия. Но это, Димыч, всё, на что меня хватило. Но согласись, что рифма листья-амнистия гениальна? Я на такси к тебе еду. Уже подъезжаю к тебе, минут через десять буду у тебя. Ты, давай, давай, вставай, поднимайся рабочий народ, одевайся. Возражений не приму.

      – Куда, Костя? В кои веки я решил отоспаться: первые выходные за три недели и, между прочим, двенадцатый час ночи. Неохота, Кость, – попытался отбрыкаться Дмитрий, но Костя был неумолим:

      – С каких это пор ты стал с курами-то ложиться? Димыч, я как-то тебе говорил, что у меня есть дядя. Как там, у Пушкина: «…мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог»…». Ну, этот совсем ещё не занемог ― старичок ещё, ого-го, в отличной форме. Короче, дядя Володя, крутой и известный питерский художник, час назад он позвонил мне и слёзно умолял приехать к нему сейчас же – гены родственные взыграли. Причина, вообщем-то, весомая: у него сегодня юбилей. А я, Димон, к своему стыду, напрочь забыл о том, что у меня есть в городе близкий родственник, хотя прошлые годы всегда звонил ему на его дни рождения, да и заезжал изредка. Петрович, по всему, обиделся на меня не на шутку. Обозвал оболтусом, эгоистом, который забыл про существование родственников, дескать, он мог умереть и никто бы из родственников об этом не узнал. И он, чёрт побери, прав, разумеется. Краска стыда не сходила с моего лица, когда он мне всё это выговаривал. К тому же юбилей у него оказывается не простой, а знаменательный: ему сегодня стукнуло пятьдесят пять лет – типа, круглый отличник. Отказать ему было бы с моей стороны полным свинством, но и ехать к нему одному, мне в облом. Мы с тобой такие, Дим, друзья, что куда ты – туда и я, так ведь? Между прочим, у него любит тусоваться всяческая халявная богема и дамы питерского полусвета, так что вечер обещает быть интересным.

      – А аврал? Очень хочется отдохнуть, – ещё раз попытался отбиться Дмитрий, но без уверенности на успех. – Там же, наверное, не лимонад пить придётся?

      – Аврал? Что наша жизнь? Аврал! ― пропел Костя фальшивым тенорком. ― Димыч, нужно делать паузы в словах, как поётся в одной хорошей песне. И в делах нужно делать паузы – человек не лошадь ломовая. Насчёт лимонада… гарантирую тебе, что там будет прекрасная закуска: дядя Володя, кроме всего, ещё гурман и великолепнейший повар. Так что не дрейфь, старик. Как там казак Платов Левше говорил, когда инструктировал его перед поездкой в Британию, ах, да: «Не пей много, не пей мало – пей средственно». Мы вполне можем воспользоваться этим мудрым советом. Кстати, Левша, как и мы, был реальным металлистом, ха-ха-ха. Это мой любимый герой.

      – А подарок? Неудобно как-то, – стал сдаваться Дмитрий.

      – Но проблемо. Заедем в супермаркет, купим какого-нибудь хорошего пойла и цветы, он белые розы любит.

      – Змей-искуситель, – рассмеялся Дмитрий.

      Дверь квартиры Костиного дяди на Кронверкской набережной открыла друзьям после их долгих звонков, миловидная и явно пьяненькая девушка. Впустив друзей в квартиру, в которой грохотала музыка, она, изучив взглядом друзей, произнесла, растягивая в улыбке влажные сочные губы:

      – Я – Маргарита. На Лысую гору летаю на метле раз в год ― на первомайские праздники, в Питер возвращаюсь похорошевшей. Руки не распускать – я уже занята, но ребята вы ничего – симпатичные, разрешаю вам ухаживать за мной. Только, пожалуйста, делайте это красиво, без дешёвых трюков, если не хотите услышать от меня моё самое страшное «фи». А, на самом деле, мне очень скучно, мальчишки, здесь собрались такие умники-зануды, что от тоски зубы сводит. Давайте повеселимся, а? Мой соверен,