Свидетели эпохи. Эмма Гордон-Холл

вдруг вскинулась рука.

      – Простите, мне казалось, что дом открыли в мае 65-го? А сейчас у нас вроде 2014 год. Почему осенью?

      – В мае сюда приехали первые сироты, но само здание было передано детскому дому в сентябре 1964 года, особым постановлением ленинградского горисполкома. Именно эту дату принято считать днем рождения нашего дома. Но ты молодец, как всегда, из истории ты ничего не упустишь.

      Кривцова улыбнулась. Ольга закатила глаза и тайком вставила в уши наушники, скрыв их за волосами и капюшоном толстовки. Слушать этот бред про организацию весьма сомнительного, на ее взгляд, праздника она не собиралась.

      – Я хочу, чтобы все мы с вами приняли участие в этом исключительном мероприятии. История дома насчитывает множество удивительных моментов. Это не только дети, которые выросли в этих стенах, и которых мы обязательно позовем, не только педагоги, повара, директора и завучи, которые были здесь до нас с вами, но и те люди, которым принадлежал этот особняк задолго то того, как он был передан детскому дому. Только представьте, когда-то в этих стенах жили люди, которых уже давно нет, но они были, любили, радовались чему-то, как мы с вами. Наш долг помнить о них, беречь их наследие. Кто это был, вы знаете?

      Рука девочки снова поднялась вверх.

      – Я знаю.

      – Ну, конечно… – слишком явно вырвалось у Ольги, не рассчитавшей громкость своей речи из-за наушника.

      Кривцова переменилась в лице, заметив презрение Ольги и торчащие из ушей провода.

      – Иванова, бананы из ушей достала, быстро!

      Помедлив, Ольга выполнила просьбу. Брезгливо закатить глаза – это единственное оружие, каким она обладала, и выглядело это жалко. Самое худшее было то, что теперь все были в курсе ее плеера, ее сокровища. Кривцова тяжело вздохнула. Ей тоже надоела эта война, этот негатив со стороны Ольги, который только слепой не мог заметить. Она продолжила совсем в другом тоне.

      – Это здание было построено графом Снегиревым для своей семьи в середине 19 века. Но в конце 70-х годов семью постигло неслыханное горе. Что же произошло, Иванова?

      Ольга почувствовала, как закипает внутри ненависть. По меньшей мере, 60 пар глаз было направлено на нее в тот момент, когда она не знала ответ.

      – Большая часть две младшие дочери и супруга князя умерли. Почему, Оль?

      Молчание. Сизов предательски что-то подсказывал. Разобрать было невозможно, но зато это доказывало, что ответ на вопрос был известен даже восьмикласснику.

      – Ровно 100 лет назад в 1914 году и до самой революции здесь жила княгиня Белогорская, она сошла с ума в этих стенах, почему? Ничего? Нет файлов в голове?

      Тишина стала сменяться легкими смешками в адрес Ольги.

      – Вы серьезно? – заметила Ольга. – Да по фигу мне… Почему мне должно быть не все равно, из-за чего они сдохли или свихнулись?! Зачем оно мне вообще? Мне абсолютно наплевать, кто жил и подыхал в этих стенах.

      – Ну