Хуторяне, год 2416. Эпизоды 1-14. Сергей Дмитриевич Чефранов

что-то зашептала в черное ухо.

      – Три литра, – сказал Джон, освобождаясь от цепкой руки Василисы.

      – Литра хватит!

      – Два литра варенья и яблоко! – Джон сорвал с ветки над Василисой яблоко и вскочил:

      – Я мигом!

      – Рубашку-то оставь, – сказала Василиса, – что туда-сюда таскать?

      – Верно, – Джон положил рубашку на скамью и быстрым шагом скрылся за кустами смородины.

      – Дзинь, – звякнул колокольчик у калитки.

      На крыльцо вышел Иван. Василиса оглянулась на него и переложила рубашку Джона на другой конец скамейки.

      Иван подошел, сел рядом.

      – Раскраснелся-то как, – сказала Василиса, доставая расшитый платок и вытирая лицо Ивана.

      – И глаза-то совсем осоловелые. Тяжко?

      – Тяжко, – вздохнул Иван, – осоловеешь тут. На Бате лица нет. Даже Прохор молчит. А Марья Моревна ничего, держится.

      – Мы, бабы, такие – стойкие, – сказала Василиса, – хочешь попробовать?

      Иван с минуту молчал, потом встал:

      – После попробую. Пойду, разомнусь.

      Иван пошевелил плечами и ушел в сторону сарая.

      Василиса сунула ложку в котел, попробовала варенье, и пару раз стукнула ложкой по краю, убавляя температуру. На каждый удар котел отвечал: "Понял, не дурак".

      Со стороны сарая раздались удары и треск раскалываемых поленьев. Оттуда, как большие мыши, прыснули по дорожкам огородники и ВУмники. Один из них бежал вприпрыжку, почесывая на ходу то место корпуса, которое было обращено в этот момент назад.

      Василиса вздохнула и с тоской в серых глазах снова оглянулась на окна дома.

      Так прошел час.

      Но когда от сарая перестал доноситься треск, и вместо него размеренные "вжик", "вжик" дали понять, что Иван обретает постепенно душевное равновесие, колокольчик у калитки снова звонко сообщил о том, что миг, про который сказал Джон, уходя, наконец-то закончился.

      В этот раз в курчавых волосах Джона застряли куски водорослей, а с уха свисала желтая кубышка.

      Джон запыхался. К тому же на его локте красовалась свежая ссадина.

      – Где ободрался-то? – спросила Василиса.

      – По дороге на дуб лазил, котенка снимал. Забрался, глупый, от собак, а слезть боится. А тут цепь еще без присмотра – качается, вызванивает, то ли "Свадебный марш", то ли "Марсельезу". Он сидит, мяучит, совсем разжалобил.

      – Про цепь надо в ПрофСказ сообщить. Недогляд у них. Что за "Марсельеза"! Где это видано, чтобы русские цепи на иностранный манер звенели? Недогляд! – сказала Василиса.

      – Сообщи, сообщи, только давай сначала уговор исполни. Только у меня банок нет, на твои рассчитываю.

      – С холостой жизнью пора заканчивать, – ответила Василиса, – банок у него нет. Известное дело, откуда у русалок банки. Цветочки все, забавы.

      – Да ладно, уж. Марья Моревна прохода не дает, так и ты еще туда же!

      – Ну, ладно, так ладно. Принес?

      – Принес, – ответил Джон и вытащил из кармана небольшой плоский пузырек.

      Василиса вытащила пробку, понюхала:

      – Тиной воняяет!

      – А