Незримые фурии сердца. Джон Бойн

той же причине, по которой я не захожу в чужие дома и не рассказываю хозяевам, сколько раз я испражнилась после завтрака. Это никого не касается.

      – Тогда зачем вы издаете свои сочинения?

      – Ну так надо же что-то с ними делать, – пожала плечами Мод. – Иначе на кой ляд писать вообще?

      Я нахмурился. Ответ ее показался бессмысленным, но я не хотел развивать эту тему. Лучше бы Мод ушла и не мешала моей зарождающейся дружбе с Джулианом. Может, он захочет еще разок взглянуть на мою штуковину, а потом покажет свою.

      – Твой отец приехал спасать положение? – Мод взглянула на Джулиана и похлопала по матрасу рядом с собой. Джулиан понял знак и подсел к ней.

      – Не знаю, – сказал он. Я был неприятно удивлен, заметив, что он пялится на ноги Мод. Все люди с ногами. Что такого особенного в этих? – А что-то нужно спасать?

      – Нас преследует налоговый инспектор. – Мод говорила так, словно поверялась ближайшему другу. – Мой муж, приемный отец Сирила, не всегда в должной мере был аккуратен со своими финансами и в результате докатился до махинаций. Я-то держу собственного бухгалтера, и он следит, чтобы с налогами был порядок. К счастью, продажи мои так невелики, что я не плачу ничего. В некотором роде выгода. Получается, что бухгалтеру я отдаю больше, чем налоговику. Вас он уже проверял?

      – Кто? – не понял Джулиан.

      – Налоговый инспектор. Ты знаешь, как он выглядит?

      Джулиан сморщился, не понимая, чего она хочет. Я же, хоть маленький, сообразил, что в финансовом отделе сотрудников много и среди них есть, наверное, и женщины.

      – Может, инспекторов этих целая куча? – вмешался я. – И каждый ведет своего клиента.

      – Нет. – Мод покачала головой. – Насколько я знаю, он там один. Такой, знаешь, хваткий. Суть в том, что твой отец, Джулиан, пытается отмазать моего мужа от тюрьмы, понимаешь? Нет, отсидка пошла бы ему на пользу, но тогда мне пришлось бы его навещать, хотя бы ради приличий, а я вряд ли найду в себе силы. Тюрьма мне видится весьма гадким заведением. И потом, там, кажется, нельзя курить.

      – Да нет, можно, – сказал я. – По-моему сигареты – тюремные деньги.

      – Чтоб откупиться от приставаний гомиков, – добавил Джулиан.

      – Что ж, возможно, – согласилась Мод, ничуть не смутившись его словами. – Но Чарльзу, пожалуй, это не грозит. Лучшая пора его уже миновала.

      – В тюрьме гомики не привередничают, – возразил Джулиан. – Берут что дают.

      – Но они же не слепые.

      – Кто такой гомик? – вклинился я.

      – Мужчина, который боится женщин, – безмятежно пояснила Мод.

      – По-моему, все мужчины боятся женщин, – сказал Джулиан, демонстрируя развитость не по годам.

      – Верно. Ибо уступают им в уме, однако продолжают верховодить. Изменение мирового порядка их страшит.

      – Чарльза посадят? – Я не питал к нему особой любви, но мысль о тюрьме удручала.

      – Это зависит от отца Джулиана, – сказала Мод. – Насколько он хорош в своем деле.

      – Я не знаю, чего у них там такое. Отец взял меня с собой, потому что на прошлой неделе я подпалил