Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том четвертый. Нелли Шульман

было невыносимо жарко.

      Максим лежал, закинув руки за голову:

      – Сейчас еще можно дышать, – он устало закрыл глаза, – ночи еще зябкие, пусть на дворе и середина июня… – плоскогорье находилось далеко от границы, однако друзы из окрестных деревень получали весточки от родни в Израиле:

      – То есть в зловонной сионистской опухоли, – поправил себя Максим, – о поражении в войне мы узнали раньше, чем сюда дошли газеты…

      На базе имелась рация, но пользовалось ей только начальство, как Максим называл шейха Али Хасана и старшего инструктора Хорста, того самого унтершарфюрера СС. Бойцам не давали слушать новости. Как и в Адлерхофе, здесь только крутили записанные на пленку речи.

      Максим поворочался:

      – Только не Гитлера, а палестинских пропагандистов, вроде Арафата… – нахватавшись в лагере разговорного арабского, он разбирал кое-какие слова из криков, доносящихся из репродуктора:

      – Смерть евреям, долой Израиль, Палестина должна быть свободной, – Максим поморщился, – каждый день одно и то же… – на прошлой неделе, после новостей о проигранной войне, Саламе устроил траурную церемонию. Бойцы рассказывали о страданиях семей, потерявших землю и кров в сорок восьмом году:

      – Мухаммад расплакался, – четырнадцатилетний мальчик был самым младшим в лагере, – его отца израильские парашютисты застрелили на его глазах в Рамалле, – вспомнил Максим, – а его самого доставили сюда обходным путем, через Иорданию…

      Мухаммад был круглым сиротой. Мать подростка тоже убили израильтяне. Красный Принц взял его под свое крыло:

      – Юсуф-шейх, его отец, был стойким борцом, – объяснил Саламе, – я хочу, чтобы Мухаммад стал достоин его памяти… – Красный Принц помрачнел, – я сам почти не помню отца, я осиротел ребенком…

      Почти все подчиненные Максима выросли в лагерях беженцев на иорданской территории:

      – Но есть и парни из богатых семей, – он задумался, – их родителям удалось бежать в Кувейт или Саудовскую Арабию, они получили образование на западе, как Саламе… – на следующей неделе в лагере ожидались гости из Европы:

      – Приедут Красные Волки, – хмыкнул Максим, – Ферелли и его компания пробудут в лагере все лето. Надо втереться к нему в доверие. Хватит сидеть в глуши, я заработал пост выше рангом.

      Максим надеялся, что на западе он сможет чаще связываться с семей. Из горной Сирии, как и из Золотого Треугольника, он отправлял в Лондон только редкие весточки:

      – Джон мне расскажет, как дела дома, – пошарив по полу, Максим нашел сигареты, – судя по его акценту, он торчал на юге Америки, но там есть международные телефоны…

      Он хотел услышать голоса родителей. Максим только недавно избавился от навязчивого шума тропического дождя в ушах, хлюпанья ботинок по грязи, треска автоматных очередей.

      Их отряд охранял машины, вывозившие наркотики из Золотого Треугольника. В окрестностях их базы заправляли бойцы опиумного короля Кхун