Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том четвертый. Нелли Шульман

однако Иосиф не сомневался, что ему придется служить дольше:

      – Да и черт с ним, – сказал себе майор Кардозо, – ради Евы я готов ждать всю жизнь. Я отстрою наш родовой дом, мы пойдем к хупе у Стены Плача и поселимся в сердце Иерусалима. Наши дети вырастут в Израиле, с детьми Фриды и Моше…

      Замигала зеленая лампочка, барьер отъехал в сторону:

      – Остается только надеяться на лучшее, – пробормотал герцог, – что относится и к Джонатану… – Марта кивнула:

      – Не волнуйся, хотя, – женщина помолчала, – и я сама волнуюсь. Но я уверена, что они справятся и зло будет наказано… – старший Джон понизил голос:

      – Говоря о зле, мы обсуждали нашу миссию в СССР. Парни, – он кивнул на Иосифа, – туда отправятся, надо им помочь. На север они не полетят, но мы с Волком задумались о месте у семи камней… – Марте стало неуютно, она уловила вдалеке холодный смешок, – как ты считаешь, что за аномалию мы встретили… – Марта вспомнила голос раввина:

      – Запрещено о таком говорить, – она задумалась, – вообще о женщинах или только о ней, Хане Горовиц? И почему запрещено… – она повернулась к герцогу:

      – Не знаю, Джон, – честно ответила Марта, – но обещаю, что узнаю… – Марта опять взглянула на барьер, но Фрида с Адольфом исчезли из вида.

      Интерлюдия

      Сирия, июнь 1967

      Дамаск

      Джона разбудил крик муэдзина с высоких минаретов мечети Омейядов. На крашеных в облезлый синий цвет деревянных галереях пансиона сохло белье. По черепичным крышам расхаживали голуби. Он слышал легкое курлыканье с каменного двора, журчание воды в фонтане, скрип половиц в соседнем номере.

      Как и было положено правоверной мусульманке, Халида Ахдиб молилась пять раз в день. К предрассветному намазу фаджр, по мнению исламских богословов, самому важному, девушка ходила в мечеть.

      За стеной зашуршала одежда. Поверх джинсов и рубашки Халида накидывала просторное платье, купленное на местном шуке:

      – В Афины она прилетела с непокрытой головой, – вспомнил Джон, – но, едва мы приземлились в Дамаске, она надела платок… – здешние девицы провожали Халиду недоуменными взглядами:

      – Я одеваюсь, словно старуха, – объяснила землячка, как весело звал ее Джон, – молодежь здесь ничего не соблюдает… – молодежь в Сирии, вернее ее женская часть, щеголяла голыми коленками и распущенными волосами.

      Несмотря на проигранную войну и приспущенные национальные флаги, Дамаск не бросил веселиться. Каждый вечер улицы Старого Города запруживали машины. В итальянских кабриолетах и длинных фордах сидели парни, укладывавшие волосы в манере Элвиса Пресли.

      Из каждой забегаловки гремели битлы и «Роллинг Стоунз». Ребята в тесных джинсах курили американские сигареты, ухитряясь тянуть кофе и колошматить фишками по доскам от шеш-беша. Перетасованные карты разлетались по столику. Парни провожали Халиду откровенно оценивающими взглядами:

      – Если бы