Рай где-то рядом. Фэнни Флэгг

Элнер вовсе не считала это подвигом. «Кто-то же должен был работать», – повторяла она.

      Кэти, сколько себя помнила, всегда хотела стать писательницей, даже великий роман об американской жизни создать мечтала, но, проработав пару семестров преподавателем, оставила эту затею и ушла в журналистику. Девизом ее стало «Что толку писать романы? И что толку их читать?». Да возьмите любого старика или старушку за шестьдесят – и вот вам история поинтересней всякого романа, ни один писатель такого не выдумает! Значит, не стоит и пытаться.

      Нет, только не этот халат!

      08.51

      Когда Норма добралась на другой конец города, где жила тетя Элнер, «скорая» стояла во дворе. Подоспела Норма в последнюю минуту: тетю Элнер – как назло, в старом коричневом халате в клетку, который ей давным-давно велено было отправить на помойку, – уже ввозили на каталке в машину. Норма, схватив в охапку документы и сумку с необходимыми вещами, кинулась к тете Элнер, но двери захлопнулись у нее перед носом, и «скорая» сорвалась с места. Норма села в машину к Мэкки, и они пустились вдогонку. Больница Канзас-Сити была в сорока пяти минутах езды. Не на шутку обеспокоенный Мэкки почти всю дорогу молчал, лишь изредка вздыхая:

      – Все будет хорошо, Норма, пусть ее осмотрят как следует и убедятся, что нет переломов.

      Норма его совсем не слушала и говорила без умолку:

      – Отчего мне не разрешили с ней поехать, я ведь ее ближайшая родственница, я должна быть рядом, она, наверное, ни жива ни мертва от страха, и почему на ней это старье? Этому халату лет двадцать, трещит по швам. Я ведь ей на прошлой неделе купила новый. Если ее увидят в больнице в этом тряпье, решат, что мы голь перекатная, – почему она всегда одета как нищенка? Говорила я ей: «Тетя Элнер, дядя Уилл вам оставил кучу денег, что ж вы ходите по двору в обносках?» – да разве она меня слушает? Нет… а теперь этого еще не хватало. – Норма вздохнула. – Надо было сжечь его, и дело с концом. Не дай бог, у нее сломана нога. Просила же я ее к нам переехать, а она ни в какую. Живет одна-одинешенька, да еще и дверей не запирает. Пришла я к ней как-то вечером, думала оставить лекарственные свечи на крыльце, а у нее дверь нараспашку. Я и говорю: «Тетя Элнер, если вас задушит во сне маньяк, не вздумайте бежать ко мне жаловаться».

      Мэкки повернул налево.

      – Норма, припомни хоть одного маньяка из Элмвуд-Спрингс!

      Норма обратила глаза на мужа:

      – Сейчас нет – потом появятся… Ты вот тоже считал, что ей можно жить одной. А теперь? Всего не предугадаешь, Мэкки.

      – Норма, не изводи себя, мы ведь пока ничего толком не знаем.

      – Ладно, – кивнула Норма, но не сердиться на Мэкки было выше ее сил, и чем больше она думала, тем сильней злилась.

      Это из-за него тетя Элнер упала с лестницы. Он потакал ей во всем, а над ее чудачествами только посмеивался. Даже когда тетя Элнер целых полгода разрешала своему другу Лютеру Григзу держать у нее во дворе это чудовище, громадный грузовик, Мэкки был