Арктический лен. Стихи разных лет.. Константин Кравцов

на груду сияющей рыбы,

      и отчетливо звезды видны

      сквозь разрывы, изломы, изгибы

      всякой жизни и всякой беды.

      Царство твое

      Полем к выцветшей церкви в ночи добреду

      и кивнет иерей с солеи, как войду

      под всеобщие своды ея на правеж.

      Захрипит, аки смертонька, с клироса хор

      беспокойных старух, заклубится color

      маляра-богомаза, и не продохнешь,

      как прихлопнут тебя епитимьей, и все ж —

      это Царство Твое, это Царство Твое.

      Овчий двор. И не видно другого двора.

      Тьма над бездной. Но если вглядишься в неё —

      снег летит Вифлеемский, белеет жнивье,

      словно всюду рассыпан талант серебра.

      Ласточки

      С паникадила на иконостас

      они метались с криком заполошным

      и зябли огоньки по красным плошкам,

      снегов горячих жертвенник не гас.

      Венчание

      Несли вслед за гробом венки,

      венцы доставали и вот

      стоим, на помине легки,

      и дождь, как положено, льет.

      Взысканью погибших – свеча,

      нежданному гостю – поклон.

      Кадило взмывает, бренча,

      пустынники смотрят с икон.

      Блестит, золотясь, аналой

      и ливнем набросан вчерне

      рисунок судьбы в нежилой

      сто лет как не нашей стране.

      Лавра

      Глухомань и твои купола

      В тусклом золоте белом от стужи

      Не во времени ты замерла

      Не в пространстве красуешься вьюжном

      И внезапно Земля так мала

      В церкви

      …глас хлада тонка и тамо Господь…

3 Цар. 19: 11-12

      Вот ад, а вот – синеющий пролом

      в аду твоем – аду твоей свободы,

      луч в зимнем храме – зимнем и пустом —

      и медленно врачуемые своды

      пятидесятый слушают псалом.

      Смываешь мел и смотрят очевидцы

      той славы, чей и след давно угас —

      Твои ученики и ученицы,

      и – слезы благодарные из глаз.

      Едва ли исцелению случиться,

      но тонкий холод, веявший и в нас…

      Неофит

      цедя свой свет из прорубей прорух

      в стране калик сиделок площадных

      и иноков с глазами повитух

      свечей в сугробах в пропастях земных

      меж небом и землей висящий пух

      рассеянная вязь бессвязных зим

      плывет себе в свой Иерусалим

      уже не плоть и кровь еще не дух

      и что с того что снег непроходим

      Гуляя с дочерью, читающей «Анчар» и подбирающей листья

      Хорошо, что нет России…

Г. И.

      Этот пот по челу, эта дрожь,

      и куда ты, не вяжущий лыка?

      Сам-то знаешь, куда ты бредешь,

      подаяньем живя как калика?

      Вихорь черный, тлетворный, а все ж —

      все ж летит безголовая Ника,

      сколько б нас не ложилось под нож,

      и морошка