Экслибрис. Ояр Вациетис

замыкаться,

      и тогда расплавляются

      контакты

      и – мое время сгорает, в то

      время как нам с тобой нужно

      быть единым целым.

      Это не от невнимания,

      но – от спешки,

      от страха задержаться

      и быть задержанным.

      Стало быть, не из-за апломба,

      а нашего спокойствия ради

      я в каждом

      новоприбывшем

      мерю токи крови.

      Нет ничего опасней

      когда двоих вдруг

      закоротит.

      «Как перелетные птицы…»

      Как перелетные птицы

      туманной весной

      к руинам

      в несуществующую больше Елгаву

      все же вернулись,

      так сегодня,

      вчера

      и завтра куда-то возвращаются

      люди.

      Как перелетные птицы –

      с печальными песнями,

      звонкими

      или глухими,

      к руинам возвращаются

      люди.

      Сегодня,

      вчера ли,

      завтра –

      стыдясь

      своей птичьей доверчивости,

      возвращаются

      люди.

      Я тоже,

      бывает,

      курлычу, как перелетная птица,

      мой крик печален –

      кто знает,

      может, я возвращаюсь

      к руинам?

      Ожидание

      Над черной тушью

      речной уснувшей

      я жду, что начнется пахота,

      и журавлей,

      которым давно бы пора

      быть на суше.

      Я жду серебряного пара

      полей

      и серебристого

      жаворонка.

      Жду упорно, наверняка,

      и от этого делаюсь тонок,

      как стебель

      той земли,

      на которую едва смел

      выползти,

      но в которую войду

      смело.

      Я верю,

      что, приходясь сыном ей,

      не солью или алмазной

      жилой,

      бываю трава-мурава

      и бываю –

      прель,

      но почти никогда –

      // не выжига.

      Я кровью и плотью

      ей принадлежу,

      надеждами

      и наваждениями,

      над черной тушью

      речной уснувшей,

      я в ожидании еще одного

      своего рождения.

      «Отапливаемые центральным отоплением…»

      Отапливаемые центральным отоплением

      никогда не бывают согреты,

      как нужно –

      где только можно,

      когда только можно,

      они разводят костры,

      и плывут, плывут

      в этом живом огне,

      и смотрят, смотрят

      застывшими глазами

      в этот живой огонь,

      с ностальгией,

      с эмиграцией

      в этих застывших глазах.

      Господи,

      пожалей их, они так красивы.

      В разжигании огня

      есть свои первоклассники,

      гимназисты,

      магистры,

      академики,

      мэтры и подмастерья,

      но