Имя отчее… Избранное. Виктор Koрсуков

Зойка против не будет, – думал он. – Приду домой и скажу, что больной я и край как надо в Мацесту».

      Зоя стала Генкиной женой полгода назад и пока что ему не перечила. Поэтому-то он сразу и пошел в профком.

      Дверь к секретарю была распахнута, и Генка прямым ходом «дунул» к столу и вручил секретарше справку. Тамара Васильевна подняла брови и громко прочла: «Нуждается в санаторно-курортном лечении. Невропатолог Угрюмов».

      Помолчала, вглядываясь в счастливую Генкину физиономию, и погладила волосатую бородавку под подбородком.

      – А ведь каждому встречному поперечному такой справки не выпишут, – вдруг заключила она, – Сейчас все болезни от нервов. У тебя тоже нервы или по блату?

      Генку слегка покоробило от «блата», но он не обиделся.

      – Какой там блат?! Просто мировой мужик этот невропатолог. Мацесту, говорит, даешь! – засмеялся Генка и резко выставил перед секретаршей большой палец.

      Та вздрогнула, смутилась, отвела в сторону взгляд и произнесла: «Нервы, нервы, нервы». Будто пропела. Потом молчком, даже с опаской обошла Генку и юркнула к председателю.

      Генка хмыкнул. «От – ты! Сейчас всю деревню обзвонит, стерва такая», – с досадой подумал он.

      Минут через пять председатель вызвал гипертоника к себе. А секретарша к тому времени уже сидела за своим столом. Молчала.

      – Не завидно? – проходя мимо нее, спросил Генка.

      – Не завидно, не завидно, – отмахнулась та. – Иди с богом. Вот беда.

      – Беда, – в тон повторил Генка. – Это не беда. Вот у тебя действительно горе – бородавка-то, а?

      – Иди, иди! – оскорбилась секретарша. – Зато тут все нормально, – она похлопала ладошкой свой лоб. – Иди давай.

      – Во! – Генка ткнул пальцем в висок. – У меня же гипертония.

      – Ко-о-онечно гипертония. Дуй скорей к председателю.

      Генка только головой покачал.

      – До чего же вы, бабы, бестолковые, удивляюсь, язвы.

      В профкоме Генка просидел долго. Занятый, издерганный председатель то сам куда-то звонил, то ему кто-то. Наконец, закончив, он еще раз прочитал Генкину справку и, вытирая взмокшую красную лысину, опять взялся за телефон.

      – Да нет, – гудел он в трубку, – не надо нам в Дарасун, нет. Людмила Дмитриевна, нам только в Мацесту. Можно подумать, что мы каждый день южные путевки требуем. Разв пять лет… Да. Невропатолог. Токарь. Лет? Сколько тебе лет? – спросил он у Генки, прикрывая трубку ладонью.

      – Двадцать четыре, скоро двадцать пять. Через месяц.

      – Двадцать пять. Да, Шаврин, Шэ, шэ, «школа». Правильно. Ну, спасибочки. Вот, брат, как получается. Каждый день так. Уж худеть начал, – он провел руками по щекам, словно погладил школьный глобус. – Значит так, через пару деньков заходи. Будет тебе путевка, – председатель вдруг подмигнул и погрозил Генке пальцем. – У-у-ух, нервный, смотри мне.

      – Да не нервный я, – начал было Генка, но председатель остановил. – Ладно, шучу. Значит, через пару деньков.

      – Спасибо, –