Я БУДУ БУДДА. Повесть о настоящей нелюбви. Герман Канабеев

московский ноябрь. Мы лежали с Леной на кровати и смотрели телевизор.

      На экране появилась заставка экстренного выпуска новостей. «В эфире работает информационная служба канала НТВ, в студии Кирилл Поздняков. Этот выпуск новостей целиком посвящен», – ведущий запнулся, но быстро продолжил: «главному событию последних часов в Москве – захвату заложников в центре российской столицы. Напомню, что речь идет о захвате бывшего дворца культуры шарикоподшипникового завода».

      – Пиздец, – сказала Лена.

      – Пиздец, – согласился я.

      Она начала кому-то звонить. Охать в трубку. Спрашивать: «С тобой все в порядке?».

      Мне звонить было не кому. Я знал, что мама на работе. Знал, что Андрей Ниподатенко, скорее всего, в игровых автоматах «Вулкан».

      Я отобрал у Лены телефон и начал снимать с нее трусы.

      – Ян, ну, Ян, – запищала она.

      – Все нормально, – сказал я и с силой всадил ей между ног.

      Через два дня из новостей я узнал, что погибло сто тридцать человек.

      Я сходил в магазин, купил бутылку Red Label.

      – Помянем, – сказал я Лене.

      – Кого? – спросила она.

      – Всех, – ответил я и налил полный стакан.

      Глава 17

      Этот новый две тысячи третий год был странным. Я сделал все, чтобы не встречать его с Леной. Может, из-за того, что мы стали чаще ругаться, особенно на праздники, может, из-за того, что у новой нашей официантки Алены была слишком пошлая улыбка и крепкие тяжелые сиськи.

      Она, как и я, ничего не знала про любовь и не добавила ни одной новой строчки в мою книгу. Наверное, потому что я был у нее первый мужчина за пять лет, как она сказала. До этого были только женщины.

      Я первый раз в жизни имел дело с лесбиянкой, пускай даже бывшей. Мне льстило, что из-за меня ей захотелось хуя, поэтому бой курантов мы слушали вместе.

      Это была первая измена в моей жизни, и мне понравилось. Понравилась тягучая тоска и чувство вины. Понравилось, что одна женщина здесь, другая там и обеим возможно ты нужен. Понравилась перспектива выбора. Сама мысль, что можно остаться здесь, а можно вернуться обратно, ободряла и утешала.

      Мы трахались, потом ели мандарины, снова трахались. Слушали Арию. Алена танцевала в одних трусах и казалась счастливой. Если бы я знал тогда, что все женщины в такие моменты чувствуют себя счастливыми.

      Мне хотелось разгадать причину этого счастья. Но это оказалось не менее сложно, чем понять, что такое любовь. А понять нужно обязательно. Три предложения в книге очень мало, а мне необходимо стать писателем и поселиться в Лаврушинском переулке.

      А потом было то самое первое января, после которого я полюбил все следующие. Город вымер. Ни людей, ни машин. Одинокие автобусы и троллейбусы. Поезда в метро по-особенному громкие из-за пустых платформ. Если встречается кто-то трезвый, он выглядит, как инопланетянин. Такие люди первого января кажутся опасными, за исключением работяг, для которых первое – рабочий