Одна нога здесь… Книга вторая. Владимир Владимирович Титов

Эх, сейчас бы хоть одну из его ловушек задействовать, он бы показал этой мерзопакости, по чем пуд лиха! Да только кончилось все, отстрелялось, и самострелы, и копья, и сеть… Сеть! Сеть-то как раз на месте, вон она – над головой висит! Эх, как же её сдернуть оттуда, а? Так-то её можно было с помощью половицы высвободить, топнул посильнее и она падает. Но только как до половицы добраться, стойка-то отсюда далече.

      – Вербан! Эй, Вербан! – возопил Заяц.

      – Что, схватила? – немедля отозвался усач, и прыгнул к нему, дабы помочь высвободиться или погибнуть вместе.

      – Сможешь подбросить меня… до моей стойки, ну, до того места… где она была? – выкрикнул корчмарь между прыжками

      – Бредишь?.. Она тебя и там сцапает… когда нас съест. – в тон ему ответил усач.

      Заяц замотал головой, крича ему чуть ли не на ухо, при этом оба они не прекращали своих прыжков:

      – Не то! Я знаю… как спастись!.. И вас… спасу! Сеть под потолком… Я её скину.

      – Хорошо, когда дам знак, ставишь ногу… мне в ладони, и я тебя… бросаю. Только учти, падать… будет больно.

      – У гада в пасти… больнее будет. А когда я дам знак… что готов, начинаю считать… до трех, скачите до стены.. а то вас тоже накроет.

      Вербан сложил ладони лодочкой и кивнул:

      – Все понял. Давай, пошёл!

      Заяц ступил ногою, усач напряг мышцы и с криком: «Ну, ты и наел пуза-а-а!», рванул руки вверх. Полета как такового корчмарь и не заметил. Просто все вокруг быстро-быстро промелькнуло: кувыркающийся дед, тварь, растопырившая щупальца (поймать меня, что ли пытается?), столы, потолок. А потом последовало крайне жесткое приземление мягким местом об пол. Но некогда было думать о боли, некогда стенать над ушибами. Корчмарь вскочил на ноги, осмотревшись среди бурых разлагающихся остатков своей стойки. Половица была где-то здесь. Вот эта? Нет, не похожа. Та была с продолговатым сучком, похожим на медвежий глаз. Ага, нашел!

      – Всё! Нашел! Начинаю считать до трех! – Прокричал он.

      Дед с усачом прибавили ходу.

      – Один!

      Ноги старика замелькали, точно крылья у ветряка, Вербан стал прыгать ещё дальше.

      – Два!

      Дед превратился в колесо, у которого уже не разобрать, где что. Усач двигался словно молния, резко, непредсказуемо.

      – Два с половиной!

      До стены им осталось совсем чуть-чуть! Ну же, ну! Ведь и тварь нагоняет!

      – Три-и-и!!!

      Заяц подпрыгнул и пал на половицу с секретом всем своим немалым весом. С потолка словно пала ночь! Мелкоячеистая сеть, сплетенная на заказ из прочнейшей верви, и утяжеленная по всем краям небольшими свинцовыми гирьками, покрыла все пространство корчмы, не задев только тот пятачок, где прежде была стойка корчмаря и почти прильнувших к опасной стене деда с рыжим. Тварь, внезапно почувствовав себя стесненной, заметалась в разные стороны, сразу забыв про почти