Одна нога здесь… Книга вторая. Владимир Владимирович Титов

кивнул, – Давай, что ль пособим человеку. Вишь как по своему приятелю убивается…

      Рыжий шагнул как раз в тот миг, когда Семигор закричал, заметив, как близко к провалищу оказался Божесвят:

      – Осторожно, сзади!

      Тварь словно услышала крик, а может, она почувствовала шаркающий шаг дельца. Щупальца вылетели из ямы, облепили обоих, и живого, и умершего, связав их во единый кокон, и потащили. Белята в невозможно длинном прыжке настиг тянущие добычу щупальца, вцепившись в извивающуюся тварь намертво. Но тварь внизу как тащила, так и продолжила тащить, и не глянув даже на дополнительную тяжесть. Семигор не думал ни единого мига, глядя на то, как чужой человек пытается спасти его старинного недруга, или друга – ну, кто ему этот Божесвят? – а подхватив здоровой рукой чей-то оброненный меч, кинулся рубить. Рана открылась, кровь едва ли не брызгами выплескивалась оттуда, но некогда было обращать на это внимания, не когда думать о боли! Рубить! Ещё рубить! Эх-а! Спа-са-ть сво-их! На, получи!

      Ошметки щупалец летели во все стороны, но появлялись новые и новые. Это было последнее, что успел запомнить Семигор, прежде чем впасть в спасительное беспамятство…

      – Что ж я за человек такой? Все время каких-то остолопов спасаю! – бурчал Белята, таща под одной подмышкой обессилевшего от потери крови Семигора, а под другой – всхлипывающего Божесвята, всего покрытого какой-то липкой слизью. Хотя тут он, конечно, несколько согрешил против правды, ибо спасали сначала всё же его. Но и в это время он тоже был занят спасательством, а, стало быть, против правды почти что и не соврамши!

      Дельцы вышли из схватки почти не поврежденными, а вот тело Кривого отстоять не удалось. Тварь хоть и лишилась усилиями Семигора многих щупалец, добычу свою все же утянуть сумела и оставшимися. Рыжий вздрогнул, припомнив жутковатое зрелище, когда уцелевшие щупальца утаскивали в яму свои же отрубленные конечности, явно на прокорм таившейся там зверюге.

      – Не надо было спасать меня! – вдруг запальчиво всхлипнул Божесвят, забившись под Белятиной подмышкой. – Пусть бы нас обоих сожрали. Куда Кривой, туда б и я пошел…

      – Ну-ну, дядя, малахольный ты наш! – успокаивал его здоровяк, как умел, – Это только сейчас так думается, а вот мы наружу выберемся, ночку отоспимся, на солнышко утреннее помолимся, и скажем: «Слава Богам, до чего жить хорошо!»

      Дотащив оба тела, одно тяжеленное и не сопротивляющееся, а другое щупленькое и отчаянно брыкающееся, Белята силком запихнул их в изрядно сузившееся окно. Проем хоть и уменьшился, но зато по краям стал податливый, словно подсыхающее тесто, это, наверное, и позволило пролезть в него весьма крупных размеров Беляте. По ту сторону его подхватили крепкие лапы Докуки. Вот ведь черт возьми, какой воздух-то, оказывается, может быть благодатный! Да…

      – Этого тоже глушить? – спросил чей-то голос.

      – Да не. – Отозвался Докука, хватая Беляту подмышки, – Это наш!

      А тем временем у Вербана с дедом