Одна нога здесь… Книга вторая. Владимир Владимирович Титов

они не успели, Вербан вдруг захлопал по подсумку, который давно уже слабовато дымился, хотя раньше обратить на это внимания не было времени.

      – Жжется, зараза!

      Из кожаной подвески был извлечен слабо светящийся комочек чего-то неопрятного, мятого. Комок уже успел прожечь небольшую дыру в коже. Вербан с трудом удерживал его на ладонях, такой он был горячий.

      – Моха прихватил, уж больно диковинный, – пояснил усач. – Может, подойдет вместо огнива?

      Дед быстро цапнул комок из его рук, мельком глянул, буркнул: «Пойдет», и начал дуть на него, не выпуская из ладоней. Мох занялся маленьким язычком зеленоватого пламени, трепещущим на ветру. Дождавшись, когда тот разгорится посильнее, дед наклонился и стряхнул комок в студенистую мерзость, натекшую из-под выпавшего куска стены. Полыхнуло под самый потолок, едва не опалив Зайцу, стоявшему ближе всех, его длинный хвост волос! Огонь торжествующе заревел, встав стеной и грозя отрезать их от выхода.

      – Нежить надо изничтожать на корню! – назидательно молвил дед, а потом несолидно возопил: – Бежи-и-им!

      – Заяц! Вербан! Дед! – ответно заорали им из темноты, выбравшиеся из корчмы раньше, и теперь отошедшие от обезумевшего дома на безопасное расстояние. – Сюда давайте! К нам!

      Корчма исчезала в яростных всполохах пламени. Убегая последним, Заяц успел бросить прощальный взгляд на родной дом. Сердце билось часто, в горле стоял горький ком, а глаза щипало, и некогда было даже остановиться, чтобы отвесить земной поклон. Впереди него ловко ковылял на своей деревянной ноге старик, рядом мерно ухал сапожищами Вербан, что-то низенькое продолговатое, ловко семеня на четырех конечностях, прошмыгнуло меж его ног. Все это смешалось в голове корчмаря, все перепуталось: вонь гари, свежесть воздуха, чьи-то радостные крики, рев чудища, ворочающегося в яме. Перед глазами закружили разноцветные звезды, отжаривающие «камаринского» вместе с цветными пятнами, но ещё до того, как погрузиться в блаженную темноту, корчмарь понял, о чем были читанные им строки из пророчеств волхва Велеслава:

      Сам Сварог открыл мне секреты Огня,

      Что сокрыт в глубине под корою дерев…

      Заяц дико хохотнул и немедля провалился в небытие, напоминавшее тот провал в полу корчмы…

      Приход в себя оказался болезненным. Голова дёргалась, как после затяжного праздника, именуемого в народе «Днём Хмеля», во рту словно поселилась маленькая лошадь, которая не только нгадила, но и оттоптала язык копытами. В руках и ногах ощущалась редкостная слабость, даже мизинец казался огромным дубовым поленом, поднять которое не было никакой возможности. Веки, словно отлитые из свинца, еле-еле сдвинулись с места, давая корчмарю совсем немного обзора. Все вокруг, и даже сам Заяц, успевший понюхать собственный рукав, невыносимо воняло гарью. Над ухом раздавался какой-то яростный спор, отзвуки коего и принудили Зайца очнуться. Ругались двое – Божесвят, в чьей повозке он сейчас