Пожар надвигается. Алексей Николаевич Наст

появились в Пскове, и мутили воду оттуда – знаешь же, псковичи первые недруги новгородцев! Ярослав окружил Псков, держит город без хлеба, соли. Ни одного обоза не впустил. Как узнал, что вы возвращаетесь, сюда вернулся, а тут весть – Борис с Глебом к немцам ушли. Правда, нет – не знаю.

      После бани, обедали под навесом, на свежем воздухе. Ели жареную рыбу, отварную баранину, кашу. Сысой хотел спровадить Микулу, но тот важно осадил:

      –Не тебе, удельному воеводе, величаться перед послом великого князя!

      Сысой рассмеялся наглости, заметил Семёну:

      –Бокий малый.

      –Да уж, – согласился Семён. – А в Новгороде буча не поднялась?

      –Сашка, сын Ярослава, новгородцев в кулаке держит. Да и у нас, слава богу, тихо.

      –Как мои, не знаешь? – Семён всмотрелся в хмурое лицо Сысоя, боясь спросить, ездил ли тот в Нижний, разбираться с женой.

      Сысой помолчал, внимательно пережевывая кашу, поперхнулся, отодвинул миску.

      –Нигде не был, ни во Владимире, ни там… Сижу здесь без вылазно.

      С болью глядя в лицо друга, сказал о своей жене:

      –А, ну её, курву! Считай, умерла.

      –Может и правильно, – согласился Семён. Сам вспомнил свою Агафью, и тут же Наталью, и сердитое лицо Петра Ослядюковича, будь он неладен!

      Ночью спали в душном тереме. Семён пытал Сысоя:

      –Зачем Ярослав нас держит?

      –Вместе с вами к Юрию поедет.

      –Зачем?

      –Выгоду искать.

      –Какая выгода от посольства к немцам?

      –Разбери мысли князя.

      Ожидая возвращения Ярослава из под Пскова, Семён изнывал от желания ехать домой.

      Когда, наконец, князь прибыл в Переяславль, раздосадованный на бегство новгородских противников, пришлось сидеть ещё неделю – Ярослав выслал к Юрию гонца, но выезжать не торопился.

      –Приспеет время, поедем. Тебе куда спешить? – усмехнулся князь.

      –Домой, к жене.

      –Брось. Жена никуда не денется. Служба важнее.

      –В чём же служба?

      –В точном исполнении княжеской воли, – наставительно закончил Ярослав.

      Что выжидал Ярослав, Семён так и не понял – то ли боялся, что Борис и Глеб вновь объявятся во Пскове, но приехали посольство во Владимир с Ярославом и его дружинниками не во время.

      У Юрия сидели посланцы из Мурома и Рязани – разбитые монголами половцы, обезумевшей ордой налетели на буртасов и мордву, рассеяли заслоны и, беспощадным смерчем. Прошлись по сёлам, сожгли Пургасов городок на Мокше и Арзамас в землях эрзи. Толпы беженцев, перепуганных и голодных, заполнили муромское приграничье.

      –Как бы на Муром не пошли, проклятущие, – говорил о половцах муромский воевода Аникей.

      –Только половцев не хватало, – вздохнул Юрий.

      –Их монголы гонят, – встрял в разговор Семён.

      От Семёна отмахнулись.

      –Не до монголов! Немцы – вот враги, – заговорил Ярослав. – И посольство не зря оскорбили – новых набегов жди!

      –Не ко времени, Ярило, с немцами воевать, – отозвался Юрий.

      –Собьём дружины суздальцев и новгородцев, прогоним