Пожар надвигается. Алексей Николаевич Наст

Аян сверкнул глазами на сотника, чьи воины следили за перемещением врага, зло хлестнул плетью. – Тысячи к бою! Гонца к Хуре – его тысяча обойдёт нас стороной и, с ходу, ударит по башкирам сзади. Биться будем здесь!

      Вечером к стану подошли башкирские тысячи. Начался ожесточённый штурм. Аян смотрел на битву и думал, если Хура не успеет, сегодня монголы будут разбиты, и всех ждёт гибель.

      Хура успел – с ходу врезался своей тысячей в башкирскую толпу, опрокинул. Над горами стоял рёв отхлынувших разгромленных башкир – бежали без оглядки.

      Хура, крепкий багатур– весельчак, подъехал к Аяну вплотную, упёр взгляд в его лицо, ловко сбросил с седла труп башкира.

      –Вождь Залкат.

      –Ещё одним вождём меньше, – бесстрастно произнёс Аян. – Теперь башкиры, точно, перегрызутся.

      –Когда ты повелел оставить земли на западе, мы снялись и ушли, но нас преследовали объединённые отряды вождей Чика и Сыбата. Они уверовали, что мы уходим навсегда. Башкиры союзники булгар. Теперь они могут ударить в спину сибирцам.

      Аян ухмыльнулся – сибирцы не могли взять булгарских валов, из-за своей малочисленности. Это Берке устроил подлость Шибану, чтобы не задавался. Каждый из его братьев, по задумке Берке, должен быть виновен в какой-нибудь неудаче, кроме него. Безупречный Берке. Ничего нет дороже безупречной репутации…

      Аян сказал Хуре:

      –Здесь враг рассеян, и уходит на север. Мы пойдём на юг, – Аян ещё раз посмотрел на убитого башкирского вождя. – Говоришь, твои «друзья» уверовали, что монголы ушли навсегда? Разочаруем их. Ударим неожиданно.

      Хура оскалился в улыбке.

      Через день тысячи стремительно рванули на юг. Весна обгоняла, грязь и ростепель мешали движению. Аян торопил. Воины устали после изматывающей битвы, но он не щадил их – пусть привыкают воевать по-монгольски – стремительно и неустанно.

      Измучившись переходом, отряд вышел в Предуралье, встав лагерем, разослали дозорных. Башкиры имели около тумена воинов. Биться с ними было безумием – послали гонца к сибирцам.

      Через пять дней, Аян двинул тысячи вперёд. Башкиры знали, что «монголы» вернулись, и знали, что «монголов» чуть меньше трёх тысяч, потому искали битвы.

      Но биться не пришлось – сибирские кыпчаки обрушились на врага с тыла, башкиры были разбиты, вожди погибли, много воинов было пленено… Этот успех покрывал неудачу в Булгарии – сибирцы, стремительной облавой, понеслись по беззащитным стойбищам, захватывая скот и пленников, вплоть до Камы.

      Узнав о победе, Аян остановил отряд в предгорье. Ждали, пока сойдёт снег, реки войдут в берега, подсохнет грязь, и степь покроют зелёные травы.

      Хура жаловался на кыпчаков – будь у них монгольские воины, они бы справились с башкирами и без сибирцев. Но Аян посмеялся:

      –Ты считаешь себя лучше Субедея?

      –Причём здесь Субедей? – не понял Хура.

      –Субедей имел два тумена отборной монгольской конницы, землю эту разорил, а ушёл ни с чем.

      –Теперь башкиры