Если любишь – отпусти. Таня Винк

тошно до холодных спазмов в желудке, но холод потихоньку отступал, и душу заполнял день сегодняшний, майский, солнечный, светлый, с его проблемами, радостями и горестями. Это хорошо, что мы так устроены: поплакали, пострадали, посетовали на себя, на жизнь, помечтали о несбыточном, а потом расправили плечи и пошли дальше, потому что идти надо. Вечером Эля вернется домой и будет солнышком для сына, для Юры, и только ночью, когда все уснут, ее душа нырнет в давнюю историю, начавшуюся так красиво и так печально закончившуюся…

      День прошел в привычном бешеном ритме, а вечером, в начале восьмого, когда она уже переодевалась, привезли криминальный аборт, и они с Иваном Терентьевичем до одиннадцати оперировали истекающую кровью женщину.

      – Эля, у тебя что-то случилось? – спросил Иван Терентьевич, после операции застав ее во дворе с папиросой.

      – Нет-нет, – она мотнула головой, – просто устала.

      Несколько секунд он сверлил ее взглядом.

      – Иди домой, завтра отдыхай. – Он посмотрел на часы. – Уже сегодня.

      – Хорошо. – Она кивнула. – Если что, звоните.

      Идя домой по спящей улице, Эля больше всего боялась, но и хотела снова прочесть письмо. На углу дома она покурила, потом, стараясь не хлопнуть дверью, вошла в подъезд и вздрогнула: как же она забыла, что вечером Юра уехал в Киев на совещание, а она не погладила рубашку, не приготовила костюм?.. Но тут же облегченно вздохнула – Юра не увидит ее лица… Она вошла в мамину комнату, на цыпочках подбежала к сыну, опустилась перед кроваткой на колени.

      – Мой хороший, мой малыш, – одними губами промолвила она.

      Боясь разбудить сына, она едва касалась дрожащей рукой золотистых кудрей, худеньких плечиков, одеяла.

      – Эля, что случилось? – услышала она мамин шепот.

      – Ничего, мама, все хорошо.

      Не оборачиваясь, Эля смахнула слезу, поправила одеяло и юркнула в свою комнату. Тихонько прикрыла дверь, села на кровать и вынула из сумки конверт. Разворачивая его, Эля понимала, что сейчас ей снова будет больно, но, вопреки здравому смыслу, душа требовала этой боли.

      Здравствуй, дорогая Эля! Пишет тебе Шурка. Как твои дела? Как здоровье? Как тетя Соня и тетя Поля? Эля, у меня все хорошо, служба идет нормально. Я принял присягу на верность Родине, теперь я настоящий солдат. Элька, ты не пишешь, но я надеюсь, что ответишь. Эля, я очень сожалею, что так получилось, я никогда себе этого не прощу. Эля, в этом письме я прошу у тебя прощения за то, что причинил тебе боль, и еще хочу сказать, что никогда не переставал тебя любить. С Ниной у меня ничего не было, поверь мне, пожалуйста. Эля, я все время думаю о тебе и разговариваю с тобой. Элька, я бы все отдал, чтобы увидеть тебя, ты удивительная девчонка. Я счастлив, что мы были вместе. Эля, если можешь, напиши мне, пожалуйста, я буду ждать. Эля, желаю тебе счастья и надежных друзей.

      Всегда твой

      Шурка

      Передавай мой солдатский привет тете Поле, маме и любимому Харькову.