Каков есть мужчина. Дэвид Солой

и пропускает Чармиан вперед.

      Входя за ней, он понимает, что запашище в комнате нехилый. Занавески задернуты, и повсюду разбросана его грязная одежда.

      – Извини за беспорядок, – говорит он, закрывая дверь.

      – У нас то же самое, – сообщает она.

      – Да?

      Они стоят рядом в затхлом воздухе. У него опять возникает чувство, что это ему только снится. Она необъятна. И эта необъятность только усиливает ощущение нереальности.

      – Так чего тебе хочется? – спрашивает она, продолжая осматривать комнату, окидывая взглядом открытый чемодан с одеждой на застеленной кровати, на которой Бернар не спит, ближе к двери.

      Он пожимает плечами, как будто не представляя, чего ему хочется, как будто он даже не думал об этом.

      – Не хочешь принять душ? – спрашивает она, взглянув на него без заметного энтузиазма.

      – Душ не работает.

      – А, ну да, ты говорил.

      – Да.

      Они стоят молча какое-то время, потом она выдает:

      – Хочешь увидеть мои сиськи?

      Поколебавшись секунду, он отвечает:

      – Да.

      В тусклом свете она освобождается от верхней одежды – блузки с рюшами, почти такая же была на ней вчера – и снимает огромный лифчик. Сиськи стекают вниз. Рыхлые, в голубых прожилках, каждая размером почти с голову Бернара, они покоятся на валиках жира. Соски бледно-розовые, очень светлые, размером с блюдце.

      Странный миг – он просто стоит и смотрит, а она ждет.

      И вдруг он отмечает у себя эрекцию.

      Она тоже видит это и, плавно опустившись перед ним на колени, расстегивает его ширинку.

      Во рту у нее мягко и тепло.

      – А ты это умеешь, – говорит он через какое-то время.

      Она молча пожимает плечами. Потом вытирает рот и немного отстраняется. Подергав и покрутившись как следует, она стягивает с себя джинсы.

      Ноги у нее в отличие от ног других людей, когда прежде всего замечаешь их длину, поражают размерами по горизонтали. Колени угадываются с трудом. Когда ее кружевные панталоны сползают вниз, он видит в самой глубине наползающих друг на друга белесых масс плоти рыжий кустик волос.

      Она берет его за руку и подводит к кровати, на которой он спит, к этой затхлой куче простыней.

      Он садится на самый край и неловко снимает джинсы и рубашку поло в поперечную полоску.

      Теперь они оба голые, и у него такой стояк, что ему самому неудобно. Почти физически. Она пробует улечься на спину и расставить ноги. Ей нужно расставить ноги так широко, как только возможно, иначе наползающие со всех сторон массы просто не дадут ему попасть в нее. Однако на односпальной кровати, стоящей у стены, это не представляется возможным. Она едва умещается на ней даже со сдвинутыми ногами. После нескольких безуспешных попыток Бернар говорит:

      – Знаю. Мы положим матрас на пол, хорошо?

      Они встают и начинают стаскивать матрас, который прижимает член Бернара к животу.

      И вот матрас на коричневой плитке пола.

      Она стоит голая в неясном свете, проходящем сквозь занавески, напоминая огромную оплывшую свечу. И она вся в его власти – эта