Послемрак. Харуки Мураками

в паре: движения слаженные, ни секунды впустую.

      Мари в углу все возится с пострадавшей. Слыша родную речь, та медленно приходит в себя. Хоть и обрывочно, начинает отвечать по-китайски. До ужаса тихим голосом. Наклонившись над нею, Мари внимательно прислушивается и кивает. Да изредка подбадривает какими-нибудь словами.

      Каору легонько хлопает Мари по спине.

      – Слушай, ты извини, но этот номер нужно сдавать новым клиентам. А девчонку мы сейчас отведем вниз, в подсобку. Пойдешь с нами?

      – Да, но… Она же совсем раздета. Говорит, что все ее вещи тот мужчина забрал с собой. Вообще все – от босоножек до трусов.

      Каору качает головой:

      – Это чтобы в полицию не сразу доложили. Совсем гнилой оказался, подонок…

      Она открывает шкаф, достает легкий банный халатик и передает Мари.

      – Для начала пускай наденет вот это.

      Немного оклемавшись, девушка с трудом поднимается, разматывает полотенце, остается совсем нагишом – и, покачиваясь из стороны в сторону, закутывается в халатик. Мари, вдруг смутившись, отводит глаза. Миниатюрное, очень красивое тело. Высокая, упругая грудь. Гладкая кожа. Легкая тень волос на лобке. С Мари китаянка примерно одного возраста. В ней еще осталась угловатость маленькой девочки. На ногах еле стоит. Каору обнимает ее за плечи, выводит из номера и увозит вниз на служебном лифте. Мари берет сумку и спускается следом. Кашка с Букашкой продолжают уборку.

      Все трое заходят в подсобку отеля. Вдоль стены громоздятся картонные ящики. Железный письменный стол, простенькие диван и кофейный столик. На столе – плоский монитор и клавиатура компьютера. На стене – календарь с портретом какой-то поп-звезды и табло электронных часов. Переносной телевизор, мини-холодильник, на холодильнике – микроволновка. Троим в подсобке тесновато. Каору усаживает проститутку на диван. Зябко дрожа, та запахивает халатик до самого горла.

      Подвинув к дивану торшер, Каору изучает раны на девчонкиной физиономии. Приносит аптечку, достает вату, спирт и аккуратно стирает запекшуюся кровь. Заклеивает раны пластырем. Гладит пальцем по переносице, проверяя, не сломан ли нос. Оттягивает веки, осматривает глазные сосуды. Ощупывает затылок – нет ли шишек. Похоже, давно уже наловчилась выполнять подобные процедуры. Наконец она достает из холодильника пластиковый пакет с какими-то замороженными овощами, обматывает его полотенцем и вручает китаянке.

      – На вот. Прижми под глазами и держи, поняла?

      Вспомнив, что девчонка не говорит по-японски, Каору показывает ей руками, куда прижать лед. Та кивает и делает как велено.

      – Кровищи много, да все больше из носа, – говорит Каору. – Серьезных ран, слава богу, нет. Череп целый, нос вроде тоже не сломан. Губа и висок разбиты – но не так страшно, чтоб зашивать. Фингалы под глазами останутся еще на пару недель. Только почернеют. Так что посидит без работы какое-то время…

      Мари кивает.

      – Мочалил он ее сильно, да неумело, – продолжает Каору. – Наотмашь, куда попало – небось все руки поотбивал. Даже стены проломил кое-где. Полный отморозок. Вообще не соображает, что творит…

      Входит