Золотые бархатцы. М. Тович

отъезжают от парадного входа, направляемся к Лидии Михайловне.

      Она уже проснулась и сидит на кровати, сосредоточенно надевая слуховой аппарат.

      – Доброе утро! – жизнерадостный голос Светы наполняет салатовую комнату. – Это правильно. Сразу аппарат одевайте, а то вы не только Егорыча, всех скоро на оперу подсадите.

      Я непонимающе смотрю на них. Лидия Михайловна улыбается глянцем вставных протезов:

      – А ему даже полезно было просветиться, – она поворачивается ко мне. – Тут как-то Света пошла на планерку во втором часу. А я думаю, посмотрю передачу про Карузо. И так мне этот аппарат надоел. Я его возьми, да и сними, – она смеётся с видом весёлой проказницы, и лучики морщинок разбегаются от её глаз. – А Егорыч из восемьдесят восьмой комнаты, что за стенкой, хотел матч то ли футбольный, то ли хоккейный, черт его знает, посмотреть. Так вот подходит он ко мне за обедом и говорит: «Ну, что? Пойдете со мной в оперу в следующую пятницу. Говорят, недурственные артисты выступают». А я ему: «Чего это ты?» А он, оказывается, всю передачу со мной прослушал. Говорит: сначала палкой в стену постучал – не слышу. Хотел уже идти ко мне, чтобы я, глухомань, потише сделала. А потом заслушался. Красиво, говорит, поют. Ой, умора.

      – Они теперь каждый месяц на премьеры ходят, – вставляет Света, подавая Лидии Михайловне стакан воды и три таблетки. – Цинниризин, Тромбо асса и половинка Эналаприла, – обращается она ко мне уже более серьезным тоном. – Ну, мы с тобой еще в больницу сходим сегодня, карточку посмотрим, я тебе про лекарства расскажу.

      – Таблетки, таблетки… Ох, старость – не радость, – улыбка сходит с лица Лидии Михайловны.

      ***

      За завтраком мы заняли столик у окна. Просторная столовая, исполненная в бело-желтых и терракотовых тонах, пропитана волшебными запахами кофе и свежеиспеченных булочек с корицей. За столиками сидят бабушки и дедушки, склонив головы над тарелками, и медленно пережевывают еду. Среди моря седых голов и рубашек пастельных тонов яркими пятнышками выделяются синие униформы работников. Это молодые люди и девушки, а также женщины среднего возраста. Они смеются, что-то рассказывают друг другу и своим пожилым собеседникам. Замечаю, что негромким фоном из колонок под потолком доносится нежная классическая музыка. Она играет тихо и ненавязчиво, создавая приятную атмосферу, наполняя душу умиротворением и спокойствием.

      – Не могу с утра много есть, – Лидия Михайловна отодвигает свою тарелку с овсяной кашей и сухофруктами. – Нет сил ещё что-то жевать.

      – А их и не будет, если ничего не пожевать, – Света мягко возвращает тарелку на прежнее место.

      – Кто тут опять есть отказывается? – за спиной раздаётся громкий бас. – У нас в спорте говорят: кто завтрак не съел – тот сопернику десять очков форы подарил.

      Оборачиваюсь и вижу высокого пожилого мужчину с залихватскими белыми от седины усами. Он опирается на деревянную палку с массивной рукояткой и улыбается.